– Что значит – плохо? – уточнил Курт, и агент
замялся.
– Плохо – значит… им плохо. Бледные и… и молчат. Мне не
удалось узнать, что произошло. Но зато я знаю, что этот заключенный
едва ли не с первых минут требует встречи с инквизитором, причем не
просто с кем-то из следователей Друденхауса, а именно с вами,
майстер Гессе. Его, насколько мне удалось понять, пытались
допрашивать, однако вместо ответов он требует вас.
– Знаю, – кивнул Курт, и на него уставились две пары
удивленных глаз – начальства и агента; два мгновения висела тишина,
а потом Керн тяжело поднялся, кивнув замершему напротив человеку и
молча указав узловатым пальцем на дверь.
Агент отступил, переводя взгляд с одного собеседника на другого;
во взгляде явственно читалось, кроме оторопи, откровенное
разочарование никчемностью его информации, наверняка добытой с
большим трудом. За дверь он выскользнул тихо, запамятовав даже
попрощаться, и Курт сочувственно усмехнулся:
– Бедолага. Ведь, наверное, усердствовал угодить…
– Первое, Гессе, – оборвал его сердитый голос, и он
невольно вытянулся на месте в струнку. – Прекрати врываться ко
мне без предупреждения.
– Виноват, Вальтер, простите; я узнал, что у вас
агент, и торопился, чтобы…
– Второе, – вновь не дав ему договорить, продолжил
Керн. – Сегодня ты что-то слишком много знаешь. Колись, Гессе.
Что происходит?
В здании магистрата Курта ожидали – топчущийся у стены человек
явно был выставлен в приемную лишь для того, чтобы дождаться
появления майстера инквизитора и сопроводить его к бюргермайстеру
лично.
Здесь Курт был впервые и, идя следом за своим провожатым,
рассматривал окружающее, стараясь не вертеть головой, отмечая, что
зданию лет, наверное, столько же, сколько и первой, старой, башне
Друденхауса. Выстроено оно было по старым канонам, отчего
внутренность aedificii administrationis urbis[10] более
напоминала собою родовое гнездо какого-нибудь не особенно богатого
наместника в провинции в смеси с некоторыми чертами церковной
постройки.
Личная рабочая комната бюргермайстера, судя по ее
неправдоподобной аккуратности и вместе с тем пыльности,
использовалась для работы нечасто; столь же редко глава магистрата,
похоже, вообще переступал порог этой комнаты, и Курт припомнил, что
Керна он никогда не видел ни приходящим, ни уходящим, а всегда лишь
за своим рабочим столом. Чем майстер обер-инквизитор мог там
заниматься при столь редко выпадающих на долю Друденхауса
расследованиях, он понятия не имел, однако же был убежден, что
именно бюргермайстеру и полагалось бы находиться на своем месте с
подобной же регулярностью и исполнительностью.