– Тише, – осадил Курт сухо, – или сюда прибежит
стража; к чему это…
– Ты… – Финк приподнял голову, всматриваясь в его
лицо, – ты… что – мне не веришь?! Черт, ну, ты же меня знаешь!
Ты же знаешь меня, ну, подумай, неужели я мог… такое!
– Да, я тебя знаю, – согласился Курт, снова подойдя и
опершись о решетку рядом с бывшим приятелем. – Точнее – я
знал тебя, Финк. Давно. Я изменился с тех пор, почему бы
не измениться и тебе?
– Да, и я изменился – я повзрослел, Бекер. Я не убиваю
детей, и бабы меня притягивают нормального возраста, с сиськами, и,
черт возьми, живые! Я даже разглядеть толком не успел то, что рядом
со мной лежало, понимаешь ты это? Я все узнал потом, уже здесь, в
тюрьме, когда на меня орали и колошматили, приговаривая, за что!
Когда допрашивали, когда требовали рассказать, зачем я сделал то, о
чем я вообще не имел понятия! Бекер, если и ты мне не
поверишь, – я в дерьме!
– Когда я услышал имя, – все так же негромко произнес
Курт, глядя ему в глаза, – я в первое же мгновение подумал:
это не он.
– И это не я!
– Однако, – продолжал майстер инквизитор,
кивнув, – против тебя всё. С такими уликами, Финк, казнь
назначается на следующее же утро безо всякого суда. Тебя видели с
ней. Тебя нашли над ее телом. У тебя в руке был нож. В крови.
– Меня подставили!
– Кто? Кому ты насолил настолько, чтобы утруждать себя
столь сложной подставой? Твоя жизнь такова, что гораздо проще тебя
заколоть, нежели возиться с подставным убийством.
– Это не я! – уже в полный голос крикнул бывший
приятель. – Не я, не я! Я этого не делал, ну, поверь хоть ты
мне! Да, ты знал меня давно, но… ты же инквизитор, Бекер, ты должен
видеть людей насквозь, так скажи – неужели я похож на человека,
который может отыметь и зарезать десятилетнюю девчонку?!
– Одиннадцатилетнюю.
– Да похеру! Господи, у меня шлюх наготове штуки три –
только свистни! Мне такого – ни к черту не надо! Чем поклясться,
чтобы ты мне поверил, что сделать?!
– Для начала – прекрати буйствовать и веди себя
тише, – отозвался Курт как можно спокойнее. – Иначе
разговора у нас не получится. Угомонись, и тогда я попытаюсь тебя
выслушать.
– Ты поможешь? – с надеждой уточнил Финк, и он
вздохнул:
– Я ведь здесь, так? Услышав твое имя, я мог попросту
сказать бюргермайстеру «меня это не интересует» и уйти, однако – я
здесь. Помощи пока не обещаю, но выслушать твою версию событий я
готов, ибо – да, ты прав, нет смысла это скрывать – я не желаю
верить в то, что ты мог поступить подобным образом. Посему я –
здесь, ты – унимаешься, и мы – разговариваем, тихо и спокойно.