– Знаю, – наконец, выдавил Шерц нехотя, и маленькие
сальные глазки забегали, прячась от собеседников. –
Знал, – поправился он тут же. – Раньше.
Взгляд бывшего соратника по неправедным занятиям Курту удалось
перехватить лишь на мгновение, и во взгляде этом был откровенный
страх. Все верно. Информация, которую этим летом предоставил
Друденхаусу Финк, была сообщена без ведома всех прочих членов этого
сообщества – лишь люди из его шайки и знали, кем был нынешний
следователь Гессе и по какой причине их предводитель беседовал с
ним столь доверительно. И сейчас толстяк Шерц ожидал справедливого
воздаяния за словоохотливость своего вожака…
– Я так вижу, – заговорил Курт снова, обратясь к
хозяину, – от него толку сейчас никакого… Когда-то я был с
Финком. Бекер; но, как я говорил, ты наверняка не помнишь меня.
– Бекер… – повторил Бюшель, глядя на него пристально и
теперь уже серьезно. – Припоминаю, пекарский племянник, верно?
Однако ж, это было… сколько же? Лет десять тому, а?
– Вот это память, – искренне восхитился Курт. –
Честно сказать, был уверен, что ты забыл напрочь.
– Так, эй, а ну, стойте-ка там! – Голос главного
делегата от двери прозвучал зло и растерянно вместе; тот прошагал
на середину крохотного зальчика, озираясь вокруг и не зная, к кому
обратить взгляд – к незваному гостю, к хозяину заведения или
молчаливому толстяку за столом. – Бюшель, какого черта? Тут,
кстати, люди сидят, и люди хотят знать, что за херь здесь творится.
Ты этого… знаешь? И что значит «был с Финком»? Он кто – инквизитор
или нет?
– Го́лоса на меня не поднимай, сопляк, – почти нежно
посоветовал старик за стойкой, и делегат отступил чуть назад,
неловко хмыкнув. – А что тут и к чему – пусть тебе наш гость
сам растолкует. Давайте-ка… – он усмехнулся, приглашающе
кивнув, – майстер инквизитор. Говори уж, зачем пришел и чего
ради кинулся былые дни припоминать. В городе ты, насколько я знаю,
уж год; чего ж теперь приперло?
«Линия поведения», над которой Курт ломал голову по пути в
«Кревинкель», избралась, похоже, сама собою; наилучшим выходом было
сейчас говорить прямо, и вместо одного лишь бывшего сообщника
призывать в свидетели каждого здесь. Собственно, все та же работа,
что и прежде, всего лишь несколько иное окружение и чуть другие
способы разговорить и заинтересовать…