– Это как то есть – без суда? – насупился
староста. – Сказано ж вам было…
– Слабостью слуха я также не страдаю, – оборвал
Курт. – И ты, если не страдаешь слабостью рассудка, должен
знать, что подобные приговоры выносить имеет право только суд
Конгрегации.
– Да Господь с вами, майстер инквизитор, какая Конгрегация
в нашей глуши? До ближнего города – дня два; и что ж –
неделями дело тянуть?
– Хоть год, – отрезал Курт холодно. – Вопрос в
человеческой жизни. Хоть сто лет.
– Не человек он! – зло выговорил один из стоящих за
плечом старосты. – Зверюга – и та на такое не сподобится.
– Что он сделал? – вмешался Бруно, и староста с
готовностью кивнул:
– А я вам сейчас расскажу, господа дознаватели, что.
Мерзость, подлинно. Воистину сатанинскую мерзость. Вы вот меня
послушаете – и сами ж скажете, что мы все сделали верно; а вот
тут и вы, как самим Провидением посланы…
– Говори, – поторопил Курт; староста кивнул снова:
– Извольте, майстер инквизитор… Это лошадник наш. Разводит
у себя, приторговывает, а когда кому из нас нужна лошадь – дает
внаем, на время; у нас, понятно, не у каждого ведь имеется
своя… а у него их по временам до трех голов бывает… И все мы к нему
частенько домой захаживаем. Ну, и о найме сговориться, и так просто
– сосед ведь… А кое-кто, случалось, появлялся в его жилище, когда
его самого там не было. Нехорошо, конечно, грех, но тут уж каждому
по собственной совести…
– К жене, словом, – вновь оборвал Курт, и староста
вздохнул, понуро разведя руками:
– Я ж им не отец. Не прикажу ж. Супруга у него, я вам
скажу… гм… Ну да, майстер инквизитор. К жене. В последнее время уж
и слухи пошли, но он как-то словно мимо уха все пускал – ни друзьям
ни слова, ни супружнице. А намедни позвал их в гости всех, выставил
пива, закусок, мяса нажарил… До самой ночи сидели. А после, как
выпили, как поели… Кто-то спрашивает – мол, а хозяйка-то что?
Как-то оно зазорно – у мужа гости, стол, а жена невесть где. И
знаете, что, майстер инквизитор? – почти шепнул староста,
дрогнув голосом. – Убил он ее. А после… мясо-то это, что под
пиво пошло… Она это была – жена. Он всех позвал тогда, кто к ней
заглядывал, и им всю ее и скормил, прости Господи…
– Ясно, – вздохнул Курт, снова бросив взгляд на
искривленное злой усмешкой лицо связанного. – И много народу
набралось?