— У него и сейчас есть такая возможность, — тяжело
вздохнул духовник, одарив его многозначащим взглядом. — При
том, каков в последние годы круг его общения. Понимаешь ведь, что я
разумею вовсе не торгашей и менял. И, к слову, в Ульме он больше не
живет. Сейчас Александер «в отъезде по делам», где задержится лет
на двадцать: если мы желаем и впредь сохранить его легенду, он
должен иметь возможность возвратиться в город как собственный сын,
с сохранением всего имущества, прав и возможностей. И как ты
полагаешь, где и с кем он проводит большую часть своего времени?..
Оперативная работа для него — не то же, что для тебя, —
продолжил тот, когда Курт, поджав губы, умолк. — Вот уж
который год ему приходится жить de facto под постоянным
надзором своих сородичей и даже во сне следить за тем, какие мысли
рождаются в его сознании. Любому своему длительному отсутствию он
должен иметь объяснение, причем правдоподобное; порою это возможно,
порою нет. Что бы он ни делал, они присматриваются к этому с особым
тщанием — и без того у него довольно странностей в сравнении с
прочими, а это не может не настораживать. В этот раз он всего лишь
сумел появиться здесь на час в одну из ночей на минувшей неделе;
это все, что сейчас в его силах.
— И долго, по-вашему, он так протянет? — мрачно
уточнил Курт. — Не было ли ошибкой вот так швырнуть его в
змеиную яму?
— В будущем, мой мальчик, — мягко возразил
наставник, — тебе не раз придется посылать на риск и на смерть
тех, кто тебе дорог. Но есть у меня твердое убеждение, что тебе это
под силу.
— То есть, я — бессердечная сволочь, и это вас
вдохновляет?
— Ты умеешь принимать тяжелые решения, — поправил отец
Бенедикт, и он весьма непочтительно отмахнулся:
— Бог с ним, с моим нравом, отец; к чему вы это?
— Я должен был спросить об этом лишь через год, когда
завершится десятилетие твоей обязательной службы, однако, как
видишь, сие мне не суждено. Я не должен этого делать, и ты… вы
оба, — уточнил он с нажимом, — это исключение из правил.
Все прочие — они ответят на этот вопрос в установленное
предписаниями время, но вас я хочу спросить сейчас; знаю, что за
год может вдруг и многое измениться, однако же… Итак, Курт, Бруно.
Что вы скажете следующей весной, когда вам зададут один из главных
вопросов в вашей жизни?