— Но ведь нельзя не ввязаться, — произнес Рудольф
настоятельно. — Вы ведь не можете этого не понимать. Неведомая
земля, неисследованная — это словно комната в собственном доме, в
которой никогда не бывал и о которой ничего не известно. Не знаю,
впрямь ли земля эта богата лесом, или плодами, или серебром, или
язычниками, — ни малейшего представления, но если это не
узнаем мы, узнает кто-то другой. Согласитесь, майстер фон Юнгинген,
в свете происходящего в мире эта мысль не слишком мила и вашему
сердцу тоже.
— Эта мысль стоит того, чтобы ее обдумать, — не сразу
отозвался Великий Магистр и умолк снова, когда вблизи лагеря
послышался шум и треск, ясно свидетельствующий о возвращении
охотников и, судя по радостным возгласам, с добычей.
На поляну вывалились придворные в окружении двух егерей —
встрепанные и осыпанные сухой листвой; на плечах двоих из
сопровождающих слуг возлежал олень с окровавленной шеей. Фон
Люфтенхаймера-младшего среди них не было.
— А где же Рупрехт? — осведомился Рудольф, когда
остатки свиты приблизились и убитый олень шлепнулся на траву.
— Двинулся дальше, Ваше Величество, — с явственной
насмешкой отозвался один из столь же юных рыцарей. — Ведь шли
на кабана. Следопыты видят след, собаки рвутся, и — он ушел по
тропе. Наш герой не уймется, пока не найдет зверюгу.
— Или пока зверюга не найдет его, — хмыкнул его
приятель, и тот шлепнул его по плечу:
— Ставлю на кабана.
— Пожалуй, я все же дам парню шанс. Ставлю на фон
Люфтенхаймера.
— Принимаю.
— Отлично. Тебе сегодня не везет.
— Это тебе не везет, — возмутился тот, — и оленя
подстрелил я.
— Стрела была моя!
— Свою стрелу можешь поискать в кустах на той полянке.
— Господа рыцари, — с холодной любезностью окликнул их
Рудольф, и те, запнувшись, коротко и мимоходом склонились в его
сторону:
— Простите, Ваше Величество.
Спор продолжился в отдалении, однако шум, уже прочно
водворившийся вокруг, все равно сделал дальнейшее мало-мальски
конструктивное обсуждение столь важных вопросов невозможным.
— Дождемся, когда все уляжется, — предложил Рудольф со
вздохом. — Да и у вас будет время все обдумать, а под добрый
завтрак и беседа будет приятней.
— Я вижу, вольность поощряется при богемском дворе, —
заметил Великий Магистр, одарив дискутирующее рыцарство насмешливым
взглядом, и Рудольф отмахнулся: