factor.
— Всем бы такую терпимость… — буркнул Рудольф
тихо. — Надеюсь, когда придет время Фридриха, все мои
злопыхатели запутаются в кровавых подсчетах и наконец махнут рукой.
Главное здесь не ошибиться в выборе невесты; уж это должен быть
самый немецкий род на белом свете. И влиятельный.
— Как успехи Его Высочества? — мягко поинтересовалась
Адельхайда, и Рудольф, помедлив, вздохнул, неопределенно поведя
плечами:
— Жив. И здоров. По крайней мере — был жив и здоров четыре
дня назад, когда было написано последнее письмо. И, что самое
удивительное, ему там даже как будто нравится…
— Вы осунулись, — заметила она, и Рудольф
поморщился:
— Благодарю за откровенность.
— Тревожитесь, — констатировала Адельхайда
убежденно. — Хотя и прежде вы расставались, и надолго.
— Да, приходилось, — согласился он с
неудовольствием. — Я в последнее время все больше в разъездах
— вы же сами приносили мне слухи, что мое домоседство не приведет к
добру. Кажется, меня намеревались вовсе сместить за долгое
непосещение германских земель, если я не ошибаюсь?.. Посему и
Фридрих не постоянно в Карлштейне; боюсь, но отпускаю. Должен же он
видеть и знать страну, которой, если Бог даст, доведется править,
иначе он так и останется чужаком со славянских окраин. Приходится
отпускать. И, думаю, еще не раз придется.
— Так в чем же дело на сей раз?
— На сей раз я не знаю, где он. На сей раз он в руках
людей, которые не подчиняются мне; пяток телохранителей не в
счет.
— Но вы же подобрали лучших, верно?
— Ульбрехт со своими людьми, — коротко пояснил
Рудольф, и та понимающе и одобрительно кивнула. — Но все-таки
душа не на месте.
— Многие знают о том, где Его Высочество на самом деле?
— Кое-кто, — неохотно отозвался он, и Адельхайда
укоризненно качнула головой:
— Напрасно. Не стоило бы говорить никому.
— Быть может, и вам? — усмехнулся Рудольф; та пожала
плечами:
— Быть может, и мне, хуже бы не стало. Nulli tacuisse
nocet, Ваше Величество, nocet esse locutum[30].
— Такие сборы не проведешь всецело в тайне, — возразил
Рудольф. — Кого-то приходится посвящать в происходящее; но это
самые доверенные.
— Вы, как будто, сказали, что не верите здесь
никому, — напомнила она строго. — Выходит так, что вы
опасаетесь препоручить вашим придворным тайну майнцского
архиепископа, но не побоялись доверить жизнь Его Высочества.