– Ты сказал, что «начнем сначала», – огрызнулась
она. – А начало было там, где на меня перестали смотреть
волком в деревне, а мою дочь начали считать почти за свою.
– Она права, – заметил Бруно тихо; Курт
отмахнулся:
– Да-да. Права, признаю, я бы все равно об этом спросил… Но
сейчас давай все же к делу; судя по всему, именно к его сути мы и
подобрались. Иными словами, твоя дочь исчезла вместе с этой
парой?
– Она исчезла с ними в один день, – уклончиво ответила
Нессель. – Я не хочу…
– … обвинять кого-либо на пустом месте; знаю. И
все-таки.
– Да, – неохотно согласилась она. – Думаю, они
исчезли вместе. А точнее, я думаю, что Томас и Берта украли мою
дочь. Я не знаю, как они вынудили ее остаться с ними – обманом или
запугали, – но это они. Слишком совпало все… Найди их, Курт.
Пожалуйста. Я знаю, слышала, что Инквизиция может найти кого
угодно, из-под земли достанет, я понимаю, что это не по вашей
части, но ведь ты обещал, что поможешь, так помоги!
– Я помогу, – успокаивающе произнес Курт. – Хотя
не могу не сказать, что слухи… скажем так, не всегда правдивы;
а если точнее, то они порой приписывают людям свойства, коими
эти люди не обладают. Словом, наше всемогущество несколько
преувеличено. Но я обещаю, что сделаю все, что только будет в моих
силах. Для начала – мне надо знать, как выглядели эти двое, вообще
знать о них как можно больше – как ходят, как говорят, прикрывают
ли рот, когда чихают, нет ли в их речи каких особых словечек; все,
что вспомнишь. Начнем с Берты. Какая она?
– Она… обычная, – растерянно проговорила Нессель, и на
мгновение показалось, что сейчас она расплачется. – На вид
такая добродушная пышка… Не толстуха, но баба в теле. Говорила
всегда тихо и так ласково-ласково, как будто у нее все кругом –
дети, и рядом еще дети спят. Невысокая, с меня ростом, почти седая
уже, но когда-то волосы точно были темные. Не черные совсем, но
темные. Глаза карие, нос такой… пупочкой. Знаешь, как гриб, когда
он только-только вылез из мха и еще не раскрылся. Никаких особых
повадок за нею не замечала или чего-то такого.
– Хорошо, – кивнул Курт, – к ней еще вернемся. А
Томас? Вообще, с ходу сможешь сказать, кто, на твой взгляд, в их
семье был главный – он или там жена верховодила?
– Мне кажется, что он, – нетвердо предположила
Нессель. – Томас – он другой совсем. Уверенный такой, крепкий,
как вяз. По виду ясно, что уже немолодой, но силой от него просто
пышет. Рослый, широкий, тяжелый… Точно медведь. Глаза у него серые,
волосы светлые, но тоже уже с сединой… Что еще сказать… Вот ладони
еще – широченные, будто лопата. Я даже удивлялась, как он такими
лапищами управляется с фигурками, что детям вырезал…