– Стой-ка, – для самого себя неожиданно тихо проронил
Курт, и она умолкла, глядя на него оторопело. – Погоди, –
повторил он медленно, тщательно выговаривая каждое слово. –
Сейчас не перебивай меня и послушай. Я кое-что скажу, а ты потом
поправишь меня, если я не прав или что-то напутал. Договорились,
Готтер?
– Да… – растерянно согласилась она, бросив на
напрягшегося Бруно испуганный взгляд; Курт кивнул:
– Стало быть, дело было так: около двух лет назад в вашей
деревеньке поселилась семейная пара, которую раньше там никто не
видел. Он – торговец; idest, уезжал время от времени и потом
возвращался снова, и это никого не беспокоило. Так?
– Так.
– Он проявлял внимание к твоей дочери, приглашал ее в
гости, проводил с нею много времени; говорилось с ним легко и
вообще, он располагал к себе людей с легкостью. Он высокий,
сероглазый, лет около сорока семи, с очень широкими ладонями и…
крючковатым, как у совы, носом.
– Да… – повторила Нессель чуть слышно. – Но… Ты
знаешь его? Знаешь этого человека, знаешь, где моя дочь?
– Я знаю этого человека, – согласился он так же
негромко. – Но я не знаю, где твоя дочь.
– Сукин сын… – вымолвил Бруно тоскливо. – Он даже
не утруждает себя тем, чтобы поменять тактику…
– А зачем, – безвыразительно отозвался Курт. –
Если и эта работает. Приехать в далекую глухую деревушку,
обосноваться там, жить тихо, время от времени выбираясь во внешний
мир, чтобы обтяпывать свои делишки, – и снова в берлогу. А
пока наши люди рыщут по дальним селениям Империи, он спрятался там,
где никому из нас и в голову не пришло бы его искать.
– Кто он? – напряженно спросила Нессель. – Откуда
ты знаешь его? Что ему нужно?
– Его зовут Каспар Леманн. Это мой давний враг: я ищу
его вот уж больше десяти лет, и всякий раз ему удается уйти. Что
ему нужно… вот это вопрос. Его конечная цель – гибель Конгрегации,
Империи, христианской веры и меня лично. Что ему может быть нужно
от твоей дочери, я могу лишь гадать.
– Позвольте и я задам вопрос, – снова вклинился Бруно,
придвинувшись ближе. – Вам обоим. Я знаю, что между вами
случилось десять лет назад; всего однажды, но порой и этого бывает
довольно. Вы понимаете, о чем я. А вопрос мой такой. Курт, когда ты
покинул ее домик, то заезжал в деревню; не обмолвился ли ты
тамошним жителям о том, что довелось погостить в лесном логовище их
ведьмы? И ты, Готтер: за эти годы не говорила ли кому, что у тебя
была близость с инквизитором, а главное – не называла ли его имени
или хотя бы особых примет, вроде обожженных рук или того, что он
носит перчатки, не снимая? Не делилась ли этой тайной с «Томасом»?
Словом, мог ли кто-то подумать, что твоя дочь – и его тоже?