– Да он же все равно никакой, – пожал плечами охранник
в ответ на упрек майстера инквизитора. – Куда он
денется-то?
– Свободен, – отмахнулся Курт и, проводив взглядом
бурчащего горожанина, распахнул решетчатую дверь.
Перед неподвижным телом арестанта он присел на корточки
осторожно, стараясь ненароком не ткнуться коленом в покрытый
многолетней грязью пол, и перевернул на спину спящего лицом вниз
человека, встряхнув его за плечо. Тот замычал, всхрапнув громче
прежнего, поморщился, зачавкал губами, уронив на пол длинную нитку
слюны, однако проснуться так и не соизволил.
– Эй! – окликнул Курт, встряхнув парня сильнее, и, не
увидев ответной реакции, отвесил ему звонкую оплеуху. –
Просыпайся.
Мутный взгляд из-под медленно приподнявшихся опухших век
устремился мимо майстера инквизитора, вперившись в каменную стену;
несколько мгновений арестант лежал неподвижно, явно пытаясь
собраться и возвратиться к реальности, и перевернулся набок с
недвусмысленным намерением снова провалиться в забытье.
– Эй-эй-эй! – повысил голос Курт и, сгребши парня за
воротник, рывком приподнял, усадив и прислонив к стене
спиной. – Не спать.
Тот застонал, схватившись руками за голову и сдавив виски
ладонями, и снова открыл глаза, глядя прямо перед собою уже чуть
более осмысленным, хотя и по-прежнему тусклым взглядом.
– Имя? – спросил Курт, сдвинувшись чуть в сторону,
чтобы оказаться прямо напротив лица арестанта и, не услышав ответа,
повторил громче: – Имя! Как зовут?
– Ральф… – хрипло отозвался парень и тяжело, будто шею
его сдавливали колодки, повернул голову, тупо уставившись на своего
мучителя. – Ты… хто? Где это я?
– Инквизиция, – коротко пояснил Курт, приподняв Знак
за цепочку к самым глазам арестанта, и кивнул на решетку позади
себя: – А ты в тюрьме.
– Чо?.. – проронил Ральф, растерянно мигнув, и,
пошатнувшись, попытался распрямиться. – Какая еще, к черту,
Инквизиция, почему тюрьма…
Курт промолчал, не попытавшись вынести парню порицание за
непочтительность к следовательскому чину в частности и священному
ведомству в целом; несколько мгновений он сидел неподвижно,
дожидаясь, пока во взгляде напротив поселится хоть в какой-то
степени осмысленное выражение, и ровно поинтересовался:
– Ну, как? Вспоминаешь, почему тюрьма?
– Я вчера… – пробормотал Ральф и снова застонал,
зажмурившись и стиснув голову еще сильнее: – Это не
приснилось…