В отчаянии я открыла было рот, чтобы умолять ее оставить мне
крышу над головой хотя бы на один день, но, как оказалась, госпожа
Резалинда еще не закончила выкладывать плохие новости.
—Вокруг дома целый день крутился какой-то прохиндей, по виду —
один из ваших послушников. Выспрашивал у Эофима, не останавливалась
ли у нас белокурая девушка в сером платье. Думаю, он по твою душу
являлся. Эофим его прогнал взашей. А я вот что тебе скажу: езжай-ка
обратно к отцу в Олхейм, столица не для таких мышек, как ты. Ты
ведь дура-дурой, к нашей жизни не привыкла, сама о себе
позаботиться не можешь, а мне с тобой возиться недосуг.
Как я уже не раз убеждалась, здравый смысл госпожи Резалинды
граничил с жестокостью. Она не собиралась мне помогать, и умолять
ее было бесполезно, потому что деньги Резалинда чтила больше всего
на свете. Если бы человек, приехавший за мной из Общины, догадался
обратиться напрямую к моей хозяйке, предложив вознаграждение, она
бы не стала скрывать мое пребывание в своем негостеприимном
доходном доме.
Молча кивнув — меня душили слезы — я вышла из кухни и медленно
побрела вверх по лестнице в свою комнату, в которой мне предстояло
провести последнюю ночь.
Сосущий голод и страх за будущее не дали мне уснуть до утра.
Сначала я долго шагала по комнате, пытаясь согреться. Поздно ночью,
когда обитатели доходного дома угомонились, и в коридорах наступила
тишина, я прокралась в кухню. Огонь в магической печи дремал, но
бак с водой еще не остыл. Обжигаясь, я выпила две кружки горячей
воды, которая дала ложное ощущение полного желудка; украденную
горбушку решила приберечь на потом. Холод отступил, в голове
прояснилось.
Вернувшись в комнату, села у окна, закуталась в отсыревшее,
пахнущее плесенью одеяло и задумалась о том, что делать дальше.
Возвращение в общину виделось единственным выходом, но будущее при
этом рисовалось настолько неприглядное, что хотелось завыть.
Давно, во времена покойного ныне старейшины Гилеада, послушникам
дозволялось уходить на недолгий срок в большой мир. Нынешний
старейшина Уго был в этом вопросе непреклонен и покинувших общину
обратно не принимал, клеймил с кафедры как отступников, брызжа
слюной и потрясая руками над всклокоченной шевелюрой. Однако если
Резалинда не врет, кто-то за мной приехал, искал меня. Выходит, Уго
готов сделать для беглой послушницы исключение.