— О да, несказанно, — пробормотала я.
— Старейшина намерен сам искоренить дурное влияние твоего отца.
Джейма тоже довольна. Ей позарез нужна помощница в свинарнике и в
дубильне.
Мне сразу же померещился мерзкий запах гнилой кожи и навоза,
который всегда и повсюду сопровождал неряшливую Джейму, вторую жену
Просветленного.
Освальд поднял указательный палец к небу и назидательно
поведал:
— Твой отец испортил тебя. Затуманил голову рассказами о своей
распутной юности в Аэдисе. Согласись, его изгнание из общины стало
правильным уроком и ему, и всем, кто к нему прислушивался.
С этим я согласиться не могла, но промолчала. Отроковицы Света
не смели возражать мужчине.
Старейшина Уго всегда недолюбливал моего отца, бунтаря и чужака,
и месяц назад изгнал его из общины. Это стало главной причиной
моего бегства в столицу. Я не хотела оставаться в общине без отца,
но были нужны деньги, чтобы мы могли жить независимо. Я надеялась
заработать их в Аэдисе.
— А теперь иди и принеси вещи. Я подожду тебя здесь. Этот
черномазый демон у входа поклялся хорошенько отделать меня палкой,
если, как он выразился, я еще хоть раз оскорблю своим видом его
глаза. Проклятый висельник!
Я послушно повернулась и поднялась к себе. Взяв саквояж, я вновь
подошла к окну, собираясь с духом. Прощай, грязный дом госпожи
Резалинды. Прощайте, унылые Котлы. Прощайте, так и не увиденные
мной чудеса Аэдиса, города Высокой Магии и Прогресса.
Освальд ждал меня у забора и нервно вертел головой, высматривая,
не появился ли привратник Эофим. По забору неуклюже кралась
хозяйкина кошка Кальпурния; спрыгнула, постояла в раздумье,
приблизилась к Освальду вихляющей походкой и начала тереться о
сапог. Сын старейшины брезгливо подобрал край одеяния, огляделся, а
затем что есть силы ударил ластящуюся кошку каблуком по голове так,
что несчастное животное отлетело на несколько локтей и недвижно
повалилось на землю, не издав ни звука.
Освальд всегда был жестоким и трусливым парнем. Любил нанести
удар исподтишка; наши детские игры обычно заканчивались дракой.
Отпрянув от окна, я быстро повязала чепец, наспех нацарапала
записку Резалинде и положила ее на саквояж — мне не хотелось
лишиться последних вещей. Затем быстро выбежала из комнаты и
устремилась к черному ходу.
Через минуту я выскочила на задний двор, вышла в темный
переулок, скрытый высоким забором от посторонних глаз, и двинулась
прочь от доходного дома госпожи Резалинды и ожидавшего меня
Освальда.