– Знаешь, Надька, сегодня у нас с
тобой получается вечер сплошных откровений. Причём только с моей
стороны. – задумчиво проговорила Антонина, разглядывая сидящую
напротив подругу. – Ладно, как водится, сказала «А», придётся
говорить и «Б»!
Махнув левой рукой, государыня правой
подхватила стопку с клюквенной настойкой и так же, как до этого
сделала министр, одним махом опрокинула её в рот. Затем, подхватив
со стола эклер, вскочила из кресла и быстрым шагом вышла из своего
рабочего кабинета.
Дожидаясь очередного возвращения
подруги, Надежда самостоятельно налила себе вторую порцию жидкой
части угощения и неспешно на этот раз её смаковала, всё так же
разглядывая по-прежнему висящее в воздухе изображение единственного
запечатлённого на нём посетителя ночного парка гимназии.
Вернувшаяся через несколько минут
государыня, отсутствовавшая на этот раз дольше обычного, поколдовав
над своим коммуникатором и стоящим на столе проектором, сменила
демонстрируемое в нескольких метрах от них изображение. Теперь
перед двумя женщинами, удобно устроившимися по обеим сторонам
письменного, как его называли раньше, стола, открылся вид на
светлую палату какого-то явно медицинского учреждения. Единственная
койка, стоящая у левой стены обозреваемого женщинами помещения,
освещалась неярким солнечным светом, льющимся из окна, находящегося
в изголовье кровати. Поверх застеленного белоснежной простынёй
матраса и такой же подушки неподвижно лежала худая и какая-то
растрёпанная женщина лет сорока пяти – пятидесяти на вид, одетая в
измятую больничную рубаху, почти сливающуюся по цвету с постельным
бельём.
Руки и ноги пациентки, и это сразу
бросалось в глаза на фоне общей белизны демонстрируемой картинки,
были прикованы к металлическому каркасу кровати широкими
коричневыми кожаными браслетами, лишающими их обладательницу
возможности совершать какие-либо движения, но не причиняющими
никакого физического вреда её здоровью. Такой же ремень, уходящий
обоими своими концами под матрац, опоясывал лежащую без движения
пациентку, лишая её ещё одной степени свободы.
На некотором удалении от больничной
кровати стояла стойка с диагностической аппаратурой, регистрирующей
какие-то показатели жизнедеятельности обездвиженной женщины,
которые поступали от множества наклеенных на неё медицинских
датчиков.