Чувство, с которым я слушала приглушенные проклятия,
произносимые Гако Эттани, можно было определить как растущее
воодушевление. И оно было безжалостно повергнуто в прах, когда
ропот голосов внезапно стал громче, а затем так же резко стих. Я,
как и многие другие присутствующие, принялась вертеть головой и
вскоре поняла причину этой перемены: у алтаря появился тот, кого
все ожидали - понтифик Вико Брана. Вне всякого сомнения, он был
чудовищно пьян.
...Из-за того, что семейство Эттани устроилось столь близко к
алтарю, я могла хорошо рассмотреть того, о ком раньше только
слышала. Вико и в самом деле был молод - на два года младше меня
самой, как можно было понять путем нехитрых подсчетов - и даже
последствия беспробудного пьянства, которые нельзя было не заметить
на его помятом лице, не могли скрыть его юных лет. Как это всегда
бывает, из-за описаний кутежей и разврата, которым предавался
молодой Брана, я невольно воображала, что понтифик обладает
внешностью с некой долей инфернальности. На деле же Вико был вполне
ординарным молодым человеком невысокого роста, не отличавшимся
изяществом сложения, что усугублялось отечностью, вызванной
разнообразными излишествами. У него были небольшие темные глаза,
мутные из-за гнусного состояния, в котором он пребывал; не самой
благородной формы нос, свойственный обычно потомкам тех семей, где
имелись предки-северяне, и, внезапно, приятные очертания рта,
свидетельствующие о том, что он от природы человек улыбчивый и
смешливый.
Темные, слишком длинные для священнослужителя волосы в страшном
беспорядке топорщились из-под тиары, косо нахлобученной на голову.
Измятая риза, расшитая золотом и драгоценностями, то и дело
совершенно неприлично распахивалась, являя миру довольно грязную
рубашку. Викензо нетвердо стоял на ногах, постоянно заваливаясь в
сторону, но несколько отважных юных храмовых прислужников ловко
поддерживали его, явно будучи привычными к эдаким выходкам. Певчие
затянули положенный к празднику гимн, а понтифик неуверенно принял
от прислужника подсвечник, где было закреплено три основательных
красных свечи. Я запоздало заметила, что прихожане торопливо
зажигают свои свечи, купленные у входа: огонь передавался от
человека к человеку, и я, увлекшись рассматриванием понтифика, едва
не попустила тот момент, когда мне следовало зажечь свою свечу и
передать ее огонь далее.