А впрочем... Не буду обманывать - улыбка господина Альмасио,
которой он меня приветствовал при каждой встрече, сделала для моего
воскрешения намного больше. В смятении я все пыталась понять,
отчего мне так приятно его внимание. Я не была влюблена - это уж
точно. Мне было знакомо чувство влюбленности, в отличие от
большинства прочих женщин Южных земель, выданных замуж по расчету.
Причина моего смутного томления была прозаична и заключалась в том,
что прежде ни один мужчина, кроме Лесса, не уделял мне внимания, и
оттого я была чертовски неопытна в тех играх, что обычно ведут
между собой мужчины и женщины. До поры до времени я льстила себе,
полагая, что слишком разумна для этих глупых забав, но вот - я,
вдова двадцати шести лет, чувствую, как от внимательного взгляда
красивого и влиятельного господина кровь по жилам бежит быстрее!..
Да-да, я отдавала себе отчет в том, что именно положение Ремо
Альмасио в высшем свете Иллирии делает его улыбку для меня столь
волнующей. Увы, на деле я оказалась весьма меркантильной особой -
из тех, что оценивают мужчину по его родословной и внешности, хотя
ранее готова была бы поклясться собственным здоровьем, что никогда
не уподоблюсь расчетливым кокеткам, не раз высмеянным в пьесах и
стихах, что довелось мне прочитать на своем веку. Как же я
переменилась за последнее время...
Итак, каждое утро, позавтракав вместе с прочими Эттани, я звала
служанку Арну, и мы вместе отправлялись в храм. Арна была совсем
юной девушкой, еще не успевшей привыкнуть к тому, что жизнь
простого человека заключается в труде да в нескольких часах сна.
Будь она постарше, то знала бы, что нарушать этот неказистый
порядок не стоит, иначе неминуемо накличешь беду на свою голову, но
мудрость эта постигается лишь на собственных ошибках. Уже на третий
день мы вступили в молчаливый сговор, сворачивая по дороге в те
переулки, которые вели вовсе не к храму. Таким образом, мы
продлевали наш путь и сокращали время заунывных молитв. Думаю,
господин Гако был бы весьма недоволен тем, как я распоряжаюсь своим
правом выходить из дому, ведь позволение это было дано вовсе не из
внимания к моим потребностям, а ради достижения вполне определенной
цели. Я никогда не отличалась наивностью, но суть происходящего для
меня прояснилась только тогда, когда делая вид, что усердно молюсь,
я услышала за своей спиной шепот: "Это та самая Эттани, что зажгла
свечи святой Иллирии?".