Когда мужчины уходили в библиотеку, женщины занимались своими
делами, касавшимися преимущественно готовящейся свадьбы Флорэн. В
гостиной постоянно вертелись портные, торговцы тканями, поставщики
цветов и прочие люди, имеющие важнейшее значение при устроении
свадеб в богатых домах. По молчаливому уговору я держалась подальше
от этой кутерьмы, что устраивало всех нас. Наверняка госпожа
Фоттина была уверена, что я в это время нахожусь в своей комнате, а
господин Гако и вовсе не задумывался, где я обретаюсь - и каково
было бы их возмущение, если бы они узнали, что я тайком
проскальзываю во внутренний двор, прячусь в тени деревьев и
подслушиваю, о чем ведутся беседы в библиотеке!..
А беседы те были весьма любопытными, ведь к тому моменту, как я
появилась в доме, уже несколько лет господин Эттани добивался права
считаться доверенным лицом семьи Альмасио. И брак Флорэн с младшим
сыном Ремо хоть и был одним из важнейших грядущих светских событий
Иллирии, но, по сути, в первую очередь являлся свидетельством того,
что Альмасио, наконец, приблизили к себе Гако Эттани, отблагодарив
за многолетнюю преданность. Главным делом, из-за которого
знатнейшее семейство снизошло до недавно разбогатевшего
худородного, разумеется, было свержение семьи Брана. Об этом Гако с
Ремо и беседовали часами в библиотеке. Я вскоре узнала, что в
случае успеха Гако честолюбиво надеется превратиться едва ли не в
третьего по важности господина в Иллирии. Первым должен был стать,
конечно же, Ремо Альмасио, вторым - его старший сын Орсо, которому
предназначалось сменить Викензо Брана на должности понтифика. А
деньги Гако - точнее говоря, деньги Данар, приданое которой Гако
успешно пустил в оборот, —
становились хорошим подспорьем, ведь чтобы воевать с семьей Брана,
потребовалось бы немало опытных наемников, готовых проливать свою и
чужую кровь; и даже всех богатств Ремо Альмасио могло не
хватить.
Это частично объясняло то недовольство, которое испытывал Гако
из-за моего появления - все его внимание и энергия были посвящены
сейчас опаснейшим и важнейшим задачам, я же отвлекала его, став
весьма досадной обузой. Но после того, как господин Ремо решил
сделать меня символом борьбы богобоязненных старых иллирийцев
против богохульника Вико, отношение отца изменилось. Я оказалась
первой женщиной в его жизни, чья польза измерялась не только
брачным потенциалом, и это несколько сбивало с толку господина
Эттани, который хоть и уважал безмерно решения Ремо Альмасио, но
женщин всегда почитал существами вздорными и пустыми.