Через полчаса начало темнеть, и мы с напарником поднялись со
своих мест. Мотнув головой в сторону толстяка, дескать «не вставай,
сами справимся», я снова хрустнул суставами. Пора зажигать огонь.
Вышли через маленькую дверь на другую сторону башни и оказались на
выступе. Ничем не огражденный, он каждый раз дразнил меня, манил и
притягивал. Хотелось подойти, заглянуть в бездну, шагнуть в
нее.
Морт чиркнул кресалом, высекая искры, а я полил горючей смесью
дрова. Их надо будет подбрасывать всю ночь. В горящем на башне огне
был особый смысл: если он гас, жители ближайших поселений сразу
понимали, что случился прорыв.
Я как-то спросил Маркуса, почему люди не переезжают из опасных
мест? Он долго молчал, а потом коротко ответил: позволить себе
переезд могут лишь немногие из местных. Тогда я еще не знал про его
семью.
Когда огонь достаточно разгорелся, я кивнул Морту, отпуская его
обратно в тепло. Хотелось постоять пару минут в одиночестве,
бездумно глядя на пламя. Не люблю сидеть в темноте, а свет в
наблюдательной башне зажигать запрещено.
Подул легкий ветерок, подняв маленькие волоски на шее.
Поежившись, я плотнее укутался в теплую куртку. Возможно, стоило бы
вернуться внутрь. Постоял еще пару минут, вдыхая холодный ночной
воздух, и нехотя покинул площадку с костром.
Когда я зашел в комнату для наблюдения, сразу понял: что-то
произошло. Ярс рвано дышал и смотрел на Морта налитыми кровью
глазами. Он был похож на быка, который увидел тореадора. А мой
напарник взирал на толстяка с откровенным презрением, которое
бывает только у самоуверенных юношей. Молодости вообще присущ
максимализм. Не уважать – так никого. Говорить правду в лицо, даже
если она причиняет боль. Считать себя самым умным, а свое мнение –
единственно верным.
Я скривился:
- На дежурстве не затевать драк и споров. Это ясно?
Мужчины неохотно отвели взгляды, но спорить не стали. Забавно,
как мой авторитет вырос за эти шесть месяцев - когда я только
пришел, никто и не подумал бы послушаться.
Налив себе кружку горячего травяного отвара, с удовольствием сел
в среднее кресло. Оно было самым удобным, хоть и доживало здесь
свой век после чьей-то гостиной. Человек, который его сюда привез,
давно уже сгинул в тумане. Я не просил Стражей оставить мне именно
это кресло – просто так проявлялось их уважение.