- Этого допустить никак нельзя, - забрюзжал Брежнев, кривя рот.
Поправив «рогатые часы», он встал и прошелся по кабинету. – Но
социалистическую Польшу мы в беде не оставим и в обиду не дадим!
Что скажете, Алексей Николаевич?
Косыгин, имея мрачный вид, покачивал кожаной папкой, набитой
бумагами.
- Скажу, что ситуация, конечно, сложная, - встрепенулся он, - но
мы взяли ее под контроль. А как только положение трудящихся в
Польше улучшится, начнется спад протестного движения. Ведь главное
в том, что поляки хотят больше социализма! И это хорошо, это
славно. С провокаторами, с клерикалами, с предателями и вражескими
агентами надо действовать жестко, тут вопроса нет, а люди просто
хотят жить! Нормально жить - растить детей, работать, учиться…
Генеральный секретарь, щурясь, глядел на зеленую крышу Арсенала,
припудренную ночной порошей. Снега выпало чуть, да и тот размело
ветром. Но серые тучи зависли над городом, нагоняя тень, и даже
звезда на Троицкой башне утратила блеск.
- Ваши предложения? – разлепил Брежнев губы, гадая, ждать ли
осадков к пятнице. На белой глади следы, как буквы, а в Завидово
есть, что «почитать»…
- Прежде всего, не допустить роста цен, - деловито заговорил
председатель Совета Министров. – Поставки продовольствия в Польшу
мы обеспечим, конечно, но не за наш счет. Горе-стратеги из ПОРП
назанимали кредитов на полмиллиарда долларов, понастроили кучу
заводов, а вот на основной вопрос - куда девать продукцию? – так и
не ответили. Хотели сбывать европейцам! Размечтались… - хмыкнул он.
- На Западе и своих товаров полно, девать некуда. А вот мы польский
ширпотреб возьмем! Разместим заказы. Выдадим кредиты. Организуем
совместные производства. Короче говоря, привяжем к себе Польшу
прочнейшими экономическими связями! Как Америка – Канаду. Ну или,
там, Мексику… Кстати, вот вам живой пример – ни один польский
рабочий, устроенный в филиале нашего «КамАЗа» в Щецине, не
участвовал в демонстрациях, а их там трудится больше четырех тысяч,
да как бы не все пять! Понимаете, товарищи? Люди дорожат своими
рабочими местами!
- Это хорошо, да… - покивал генсек, не замечая, что повторяет за
Косыгиным, - это славно… Ну, раз задачи ясны… За работу,
товарищи!
Хлопнула дверь. По опустевшему кабинету загуляло эхо, и унялось.
Брежнев усмехнулся, поймав себя на том, что ступает мягко, лишь бы
не спугнуть боязливую тишину.