Сухая Рука был облачен в потрясающей красоты головной убор с
перьями десятка разных птиц. Его плечи украшало богатейшее оплечье
из множества красивых камней. А вот на тело была надета простая
рубаха, украшенная только лишь изображением Змея. Владыка поднял
руку (левую, здоровую) и махнул ею на три стороны. Четлане
заголосили радостно и принялись махать в ответ, но как бы,
наоборот, подгребая.
«Благословение?» – догадался Пеликан.
Сухая Рука быстро поднялся на вторую ступень храма. Обернувшись
к народу, он принялся что-то увлеченно вещать, размахивая рукой.
Время от времени толпа дружно взрёвывала, поддерживая своего
правителя. А затем из-за спины Хуакумитлы вышел жрец. Красный
Хохолок держал в руках богатую чашу и обсидиановый нож.
«Время кормить бога» – догадался князь.
Он ждал, что сейчас выведут пленных, либо священную добровольную
жертву, но случилось странное: из толпы на площадь с криками
радости выскочили сразу несколько человек – пять или шесть. И
стражи не стали их останавливать. Вознеся над головой руки, они
(мужчины и женщины разных возрастов) начали подниматься к
лестнице.
– Это божьи люди, – взволнованно прошептал Дитя Голода. – Так
много сегодня…
«Божьи люди» дошли до Красного Хохолка и протянули ему руки.
Жрец, вознеся молитвы, полосовал ножом одну за другой и подставлял
чашу. Кровь из ран капала, а люди нестройно пели какие-то священные
песни, которые подхватывала толпа внизу.
«Они дарят свою кровь богу, – понял Атотола. – Бог берет в меру,
но у многих… Какой странный у них договор».
Первым жертвам быстро перевязали раны, а под нож свои руки уже
подсовывали люди в длинных одеждах, которые пели песни в самом
начале. В итоге, чаша наполнилась едва не до краев. Владыка принял
ее одной здоровой рукой (силен Хуакумитла!) и поднялся на верхнюю
платформу. Поставив чашу, он окунул руку в кровь и принялся – на
глазах у всех! – мазать жертвенной влагой морду идолу. Толпа
ревела!
Атотола решил, что праздник близится к завершению, но всё только
начиналось! Хуакумитла спустился, снова произнес какую-то речь,
вызвав новую бурю радости. Стражи вновь очистили восточную дорогу –
и по ней двинулось войско. Сначала прошли уже знакомые князю
золотые стражи. Правда, вместо изысканных головных уборов у них
были невысокие кожаные шапки, и щиты не столь разукрашенные. Во
главе этих воинов шел немолодой вождь. Такой здоровый, крепкий и
кряжистый, что казалось, будто он вытесан из камня. Здоровяк
рявкнул – и золотые, как единый организм встали. Новая команда – и
воинство рассыпалось. На каждый выкрик командира – слитное
слаженное движение. Удар макой (или топором) – подъем щита – удар
из-под щита – толчок невидимого врага – резкий выпад. Пеликан
завороженно следил за этой организованной мощью…