Отвечаю на вопросы уже самого дона Диего.
Провожу самое необычное интервью в своей жизни, выдерживаю
экзамен по азам геммологии и ювелирному делу, увлекаюсь игрой в
словесный «пинг-понг», где каждый вопрос становится все более
коварным и сложным, и возвращение Марека с Кармен не замечаю.
Заканчиваю только во втором часу ночи, и на крыльцо «Фальконе»
выпархиваю выжатым счастливым лимоном.
– Марек, можно быть выжатым, но счастливым лимоном? – я
смеюсь.
Запрокидываю голову и ладошку, ловя редкие капли утихшего дождя,
подставляю.
Не жду особо ответа, но он отвечает, правда, не то:
– Знаешь, я сегодня сделал слишком поспешные выводы и на счёт
тебя ошибся. Ты молодец.
Я киваю.
Соглашаюсь, поскольку ложной скромности и скромности вообще за
мной и пани Власта, к своему огорчению, никогда не замечала.
– Ты тоже ничего, даже Аге понравился, – я признаю великодушно,
не успеваю рассказать, что его записали в байроновские герои,
поскольку дверь позади нас хлопает.
И бархатный голос Алехандро разносится по пустой улице.
Окликает меня.
– Кветослава, позвольте… – внук дона Диего облачается в
кашемировое пальто на ходу, догоняет, запинается, спотыкаясь
взглядом на Мареке, но продолжает решительно, – позвольте ещё раз
принести свои извинения и сопроводить вас до дома. Уже поздний
час…
– … и меня проводит Марек, – я его перебиваю.
Огибаю по дуге.
И второй раз за вечер оставляю мужчину смотреть мне вслед.
[1] Резонёр (фр. raisonneur от фр.
raisonner «рассуждать») — персонаж пьесы (театральное амплуа),
который не принимает активного участия в развитии действия и
призван увещевать или обличать других героев, высказывая длинные
нравоучительные суждения с авторских позиций.
[2] «Большая звезда Африки», или
«Куллинан I» - брильянт, самая крупная часть самого большого и
дорого в мире алмаза «Звезда Африки». Брильянту была придана
каплевидная форма с 74 гранями и он стал частью скипетра короля
Эдуарда VII.
[3] Slečna (чеш.) – мадемуазель.
Март, 28
Кутна-Гора, Чехия
Дим
Сдохнуть не получилось.
Не повезло.
И утонул только телефон.
Выскользнул из кармана и на илистое дно, поднимая чёрную
круговерть, опустился. Исчез, а тьма осталась, прокралась
следом.
Поселилась во снах.
Вязких.
Мутных.
Стылых, как вешняя вода.
И лёгкость такие сны не приносят, не дают выспаться. Они лишь
выматывают, затягивают на самое дно, кружат-вьюжат, насмехаясь и
играя, а после выталкивают в реальность. Отпускают, когда до
зыбкого рассвета ещё далеко, а за окном расползается серая
непроглядная хмарь.