Сырая.
Она клубится промозглым туманом, облепляет дом со всех сторон и
в спальню – стоит мне распахнуть окно – заползает. Скользит по
дощатому полу, и Айт, поднимая голову, недовольно и глухо
ворчит.
Вздыхает, когда я перекидываю ногу через подоконник, прислоняюсь
затылком к холодному откосу и зажигалкой, высекая огонь,
щёлкаю.
– Не смотри укоризненно, жить гораздо вреднее, чем дымить, – я
скашиваю глаза на него, бормочу неразборчиво, сквозь папиросу.
Но умная псина поймет.
Понимать друг друга мы научились неплохо.
– Кто выдумал, что во снах приходят покойники? И почему она не…
– я сбиваюсь, отворачиваюсь, закрывая глаза, и затягиваюсь.
А дым разъедает.
Густой.
Почти сизый.
Он забивает лёгкие и болью даёт осознать, что дышать ещё… можно.
Получается, даже если воспоминания, что никогда не приходят во
снах, настигают наяву и дыхание от них перехватывает…
…перехватывает дыхание от злости.
Почти ярости.
Что разноцветна, как свет танцпола, где отжигает эта…
эта.
Зараза.
Долбанутый Север по имени Квета.
Пластичная и ритмичная.
Гибкая.
И чувственная.
Бесчувственная ко взглядам, что раздевают или прожигают
завистью и ненавистью. Уничтожают, но… Северу плевать, её глаза
закрыты и жизнью она наслаждается.
– Не смотри, а то пар из ушей повалит, – Ник насмехается,
подходит незаметно, протягивает стопку с зеленым пойлом, от
которого разит водкой, и рядом на холодный металл перил он
облокачивается, – мой фирменный и забористый. Что, с наступающим
Новым годом?
– С Новым, – я цежу сердито, салютую не глядя, потому что
оторвать взгляд от светлой шевелюры не получается.
Как и у остальных.
Все взгляды её.
Звезда, мать его, танцпола.
– Ветку можно использовать вместо рекламы, – Ник
смеётся.
Дразнит.
И вздыхает, ловя мой испепеляющий взгляд, уже
серьёзно:
– Дим, она взрослый человек.
Взрослый.
Но безбашенный.
И огребать неприятности умеет отлично, что одна, что в
компании Даньки. Вот только моя дорогая сестрёнка, научившаяся
находить приключения на задницу и все остальные части тела именно у
своей подружки, сегодня с Лёнькой.
Он за ней проследит, ответит головой, поэтому можно не
смотреть, как они веселятся, выплясывают, поглощённые друг другом и
обмотанные мишурой, на том же танцполе что-то немыслимое.
Промежуточное между танго и танцем весёлых утят.
Ветка же…
– Просто признай, что жизнерадостность нашего цветка тебя
бесит, поскольку твоей морде до жизнерадостности далеко, – Андрей
появляется тоже незаметно, устраивается по другую сторону.