И на раскинутый внизу танцпол мы теперь взираем
втроём.
Смотрим, как танцует Север.
Двигается слишком… свободно, легко и естественно, а от того
соблазнительно. Сливается с ритмом, вырисовывает бёдрами восьмерки
и руки вскидывает.
– С жизнерадостностью у меня всё хорошо, – я заверяю,
приговариваю пойло Ника залпом, но зубовой скрежет правду
выдаёт.
А огненное зелье не заглушает горечь.
Боль?
Нет, скорее обиду.
Которой вторит извечный вопрос: «Что ещё ей надо
было?»
Впрочем, на сие Ира перед уходом ответила, объяснила,
дождавшись меня с дежурства, доступно, что надо ей было нормальных
отношений.
Совместных вечеров.
И нормированного рабочего графика, который не будет
предусматривать звонков в третьем часу ночи, выходных на работе и
внеплановых дежурств.
Вообще не будет дежурств.
И самой больницы.
Вот только от больницы я не откажусь, поэтому выбор она
сделала за нас двоих и на опереженье.
Оставила меня с работой, которую я – «Не спорь, Дима, это
правда, ты знаешь» – люблю больше, чем её, Иру, и ушла.
За три дня до Нового года.
В новый год с новой жизнью…
– Забей, Иркой больше, Иркой меньше, – Андрей советует
великодушно, – Ир будет много. И все уйдут. Мы – хирурги, кобели,
если верить нашей старшей, поэтому расслабься.
Прояви кобелиную натуру и за Квету, – что, правда, взрослая
и даже не сестра, – волноваться перестань.
Хороший совет.
И я почти соглашаюсь ему последовать, возвращаюсь за стол,
где ещё раз выслушиваю ободрения и узнаю, что Ирка сразу была мне
не пара.
– Она мне никогда не нравилась, – Алиса уверяет
пылко.
– Потому что сначала вещалась на Ника? А вешалки Ника тебе
всегда не нравятся? – Андрей ехидничает, невинно и
невзначай.
Шипит обиженно, когда получает мыском туфли по
ноге.
Алиса же невозмутимо показывает ему язык.
– Детский сад через два поворота налево, – Ник сообщает
меланхолично, перехватывает её, затаскивает к себе на колени и
подбородок, не обращая внимания на угрозы, кладет Алисе на
плечо.
Она же фыркает. Надувается обиженным хомяком, но уже через
минуту тыкает Ника под рёбра и в сторону барной стойки
кивает.
Там Снегурочка – судя по голубой шапке и двум тёмным косам –
флейрингует бокалом и бутылкой, что взлетают, вращаются в воздухе,
перехватываются непринужденно, чтобы снова взлететь и немыслимое па
выписать.
И восхищённый свист вырывается невольно, а я приподнимаюсь,
чтобы настоящий мастер-класс по флейрингу видеть лучше.