– И пока я обедаю, Нисса,
распорядись, чтобы до ужина мне набрали воды. Хочу освежиться.
– Да, миледи, – вновь присела она в
реверансе.
– И душистые масла пусть новые
подготовят, какие нравятся принцу, – добавила я‚ а самой зубами
скрипнуть захотелось.
– Я поняла вас, миледи. Разрешите
идти?
– Конечно! А еще… – немного задержала
ее у дверей и внимательно посмотрела в лицо. – Поблагодари мистера
Арвела за его скорую осведомленность и заботливость.
– Да, миледи, – улыбнулась Нисса. –
Обязательно передам.
Надо же… Даже бровью не повела. Хотя
точно до этого покраснела, когда я упомянула Арвела. Может, я не
туда смотрю?
– Жду тебя через два часа, Нисса, –
дала последнее распоряжение, но перед тем, как закрывать дверь,
бросила взгляд на крепко сцепленные руки служанки.
Даже пальцы побелели – настолько
сильно Нисса их сжимала.
– Да, миледи, – услышала я напоследок
ее любезный голос и‚ наконец-то‚ оказалась в комнате одна. Почти
одна.
Из уборной выглянула Марька, а я
прижалась спиной к двери и нахмурилась. Что, Богиня все разбери,
происходит в этом треклятом замке? Неужели я ошиблась и пригрела на
своей груди змею?
– Вот, подлиза! Ох, подлиза…
Плутовка! – запричитала Марька. – Госпожа! – вдруг выдохнула она и
с ужасом посмотрела на поднос, где стояли тарелки с обедом. – А
вдруг еда отравлена!
Служанка метнулась к миске,
зачерпнула ложкой суп и отправила его в рот. Я только и успела, что
выкрикнуть:
– Марька! Брось!
Ринулась к ней и тут же выбила из ее
пальцев ложку, которая со звоном ударилась о стол и упала на
пол.
– Ты что творишь? – с яростью я
прошипела. – Дуреха!
Щеки Марьки раздулись, а глаза
выпучились, то ли от страха, то ли от яда в еде, а у меня в груди
все сжалось! Но тут Марька поболтала во рту суп и проглотила.
– Вкусненько, – выдала служанка, а
мне захотелось ее придушить. – Не отравлена.
– Да ты… Да ты! – мои руки задрожали,
и я стиснула их в кулаки. – Да откуда тебе знать?! Бестолочь!
– Знаю, госпожа, – вдруг помрачнела
Марька, а с меня мигом вся злоба схлынула, когда увидела, как
потемнели карие глаза служанки. – Яд горчит. Иногда не сильно, но
горчит. И язык немеет или щиплется. А тут, – она улыбнулась, – все
вкусненько.
– Марька… – простонала я и рухнула в
кресло. Коснулась пальцами виска, когда почувствовала, как голову
сдавило.