— Тебе что, трудно две минуты
подождать и взять кусок пирога? Бабуля-то моя при чем, идиот,
она-то что тебе плохого сделала?
— А я решил, что обойдусь, —
процедил он в ответ.
— А и в самом деле, — мотнула я
головой, жалея, что не могу испепелить его взглядом. — Обойдешься.
Проваливай на все четыре стороны, Лукьянчиков, туда и дорога.
Он заглушил мотор, глядя на меня с
ненавистью, сигарета полетела в заполненную грязной водой
колею.
— А если не провалю?
— Да проваливай уже, проваливай, что
ты, как девочка, все меняешь решения. Ты же так торопился! С чего
вдруг одумался?
Он, словно не слыша, вышел из машины
и направился к крыльцу, и мы почти одновременно вздернули головы:
два злейших врага, сошедшихся для смертельного противостояния на
кровавом поле непрекращающегося боя. Я отступила к двери, когда
Костя взошел на первую ступеньку, ухватилась за ручку, чтобы в
случае чего просто сбежать — позорно, потерпев поражение, но
сбежать от его ненавистного присутствия и собственной злости, и
снова вздернула голову, глядя в зеленые глаза.
— Тебя сюда никто не звал, уходи!
— Твоя бабушка меня пригласила.
— Тебе вроде было некогда!
— А я, как девочка, поменял
решение. — Он остановился напротив меня, как обычно, чуть
прищурившись, кривя губы в ухмылке, которую смело можно было
назвать издевательской, но сквозь которую я ясно видела уже
рвущийся наружу огонь. — Уйди с дороги.
— Какого черта ты делаешь?
— А ты ослепла и не видишь?
— Я не пущу тебя в дом, я не
собираюсь сидеть с тобой за одним столом, и я вообще-то пришла к
своей бабушке в гости!
— Ну так заходи, кто тебе мешает?
— Да уйди ты уже, здесь тебя не
ждут!
Я заметила через его плечо, что из
дома напротив, видимо, привлеченная нашим оживленным диалогом,
выглянула бабка Таня.
Ну начинается. Завтра маме опять
скажут. Завтра снова все будут говорить.
— Лукьянчиков, черт тебя дери, я же
сказала, что...
— Никого у тебя нет, ясно! — вспылил
он, обрывая мои объяснения. Уперся рукой в дверь, навис надо мной,
снова лишая меня возможности уйти, снова загоняя меня в угол и
наполняя яростью, с которой уже практически невозможно было
справляться. — Ты хочешь мне отомстить, да? Поэтому так сказала? Не
верю я тебе, ты поняла, не верю!
— Ах, не веришь? — Я зло засмеялась,
достала из кармана телефон, торжествующе ткнула в журнал вызовов,
выводя его на экран. Костя буквально впился глазами в список
входящих звонков. — А как тебе это, Костенька? Видишь имя?
«Ростислав Макаров». Мы с ним встречаемся, и он, в отличие от тебя,
не тащит в постель кого попало после каждой нашей ссоры!