Я, за год уже привыкшая к суматохе
города, под конец первого месяца отдыха была готова на стенку лезть
от тишины и одинаковых, как горошины в стручке, дней. Но только
услышав как-то вечером веселый стук в окно, поняла, как сильно
соскучилась по клубу.
Я как раз торчала в кухне, вытирая
тарелки после ужина, да так и застыла с полотенцем в руке, не
уверенная, что на самом деле услышала россыпью по стеклу
пробежавшую дробь.
— Юсь! — раздался с другой стороны
дома крепкий мужской бас.
Нет, не послышалось. Это был Ванька
Аббасов, мой сосед и когда-то первый парень на деревне, в том числе
и если считать по количеству выбитых в драках зубов. Он постучал
снова, нетерпеливо и настойчиво:
— Юся!
— Пап, да скажи, пусть зайдет! —
крикнула я, принимаясь вытирать последнюю тарелку, и спустя секунду
услышала, как папины телеса с оханьем и кряхтеньем начали свое
движение от дивана к окну.
— Ванька! — Я почувствовала сквозняк,
когда папа открыл окно. — Хорош долбить, чего надо?
— Дядь Борь, Юся дома? Я за ней
пришел.
— Да уж вся деревня теперь знает, что
ты за Юсей пришел, — проворчал папа. — Ты чего как бешеный в окно
тарабанишь? Заходи давай, не стой на улице. Сейчас она, посуду
моет.
Я вышла в коридор, чтобы встретить
гостя, и как была, с полотенцем в руках, полезла обниматься, едва
он переступил порог.
Когда три года назад мы всей деревней
провожали Ваньку в Оренбург, он был этаким крепышом с кривым носом,
задиристым характером и сбитыми в драках костяшками пальцев. Сейчас
же передо мной стоял широкоплечий мужчина в дорогой одежде,
уверенный в себе и по-чужому пахнущий каким-то горьким
одеколоном... правда, блеск в голубых глазах был все-таки Ванькин,
да и белозубая улыбка, сверкнувшая из-под курчавой бороды, осталась
прежней.
Ванька радостно сграбастал меня, и я
аж пискнула от восторга, на мгновение затерявшись в медвежьих
объятьях. Отпустив меня, оглядел чисто мужским взглядом,
присвистнул.
— Ну ни... какая ты стала, просто...!
— У меня уши свернулись в трубочку от его слов, хоть они и были
полны неприкрытого восхищения. — ...выглядишь, Юсь!
— Э, э, молодежь, вы там совсем
берега потеряли! — подал голос папа, выходя из зала и протягивая
Ваньке руку для рукопожатия. — Когда материться перестанешь,
Ванька? Взрослый мужик же.
— Прости, дядь Борь! — смутился тот,
по-прежнему сверкая улыбкой. — Как дела? Отпустишь со мной Юську в
клуб?