Костя захватил меня в плен, распял
меня, пронзил собой в буквальном и переносном смысле, заставив
забыть обо всем... Но в этой войне у меня было не меньше опыта и
сил, и вскоре настал мой черед клеймить своего врага
ранами-поцелуями, заставляя втягивать воздух сквозь сжатые зубы, и
вести нас обоих к сокрушительному падению в долгий и
болезненно-яркий экстаз.
Я встала с постели, когда
почувствовала, что ноги, наконец, смогут меня удержать, и пошла в
душ, не сказав Косте ни слова. Забравшись под горячую воду, я долго
и тщательно смывала с себя Лукьянчикова, оттирая его руки и губы со
своего тела — и не могла, никак не могла смыть. Он всегда въедался
в меня сразу, эта парижская зелень, эта отрава, прожигающая меня до
самых костей, и бороться с ним было бесполезно, что раньше, что
сейчас.
Когда я вышла, Костя был одет и уже
стоял у порога. Его глаза обежали мою закутанную в махровый халат
фигуру и остановились на лице, и я уже знала, что он скажет, когда
заговорит:
— Я приду завтра.
Но я уже качала головой, запахивая на
груди халат и воинственно задирая подбородок:
— Нет. Ни завтра, ни когда-либо еще
ты не придешь. Ничего не изменилось, Лукьянчиков, ты не понял? Это
был просто секс, и я вовсе не намерена больше ни спать с тобой, ни
встречаться.
— Черта с два это был просто секс.
Черта с два ты отвяжешься от меня, Юся, — сказал он, шагая вперед и
заставляя меня отступить и прижаться спиной к стене коридора, и на
этот раз Костя не остановился, пока его лицо не оказалось в
каких-то миллиметрах от моего лица. — Можешь заявлять, что
ненавидишь меня, что не хочешь быть со мной, — пожалуйста, сколько
угодно. Я тебе не верю.
Он ухватил меня за подбородок и
поцеловал, не дав вымолвить и слова: жесткие пальцы, зубы, только
напор и сила, и никакой ласки в прикосновении губ.
— Я приду завтра, и мы подадим
заявление.
— Нет.
— Ты выйдешь за меня, Юся, и мне
плевать, даже если придется тащить тебя в ЗАГС силой.
— Нет.
— Да.
— Лукьянчиков, я же сказала «нет», —
зашипела я, потеряв терпение и пытаясь его оттолкнуть. — И хватит
обращаться со мной, как со своими девками. Это им нравится, когда
ты их зажимаешь в углу, мне нет! Отпусти же!
Он тут же меня отпустил, и мы снова
уставились друг на друга в полутьме коридора, готовые
сцепиться.
— Уходи, Костя, — сказала я, изо всех
сил пытаясь успокоиться, хотя шансы на это уже очень быстро
стремились к нулю. — Ко мне сейчас придут. Ты здесь не нужен.