— Да убери уже его к черту, — сказал
Ростислав устало, так, словно просил меня об этом тысячу раз.
Я поставила бокал рядом с собой,
проводив взглядом, и снова вздернула голову, чтобы что-то сказать,
пока все быстрее стучащее сердце не заглушило своим грохотом все на
свете.
— Ты меня...
Его ладонь обхватила меня за шею, а
губы коснулись моих губ так неожиданно, что я не сразу поняла, что
молчу. В груди словно взорвалась бомба. Я перестала дышать. Я
перестала думать. На какое-то мгновение я забыла о том, что я
замужем и что он женат... обо всем, что имело значение, кроме
одного.
Ростислав Макаров целовал меня. Он
касался губами моих губ и языком моего языка, и это было как будто
жидкий огонь, вливающийся прямо в мои вены, как будто горькая
нежность, просачивающаяся в мои поры с каждым запретным мгновением
нашего поцелуя.
И я вцепилась пальцами в темные
густые волосы, обхватила его бедра своими, и, когда Ростислав
прижал меня к себе, позволила своей тоске по нежности и любви взять
верх.
— Ростислав....
Еще один поцелуй, и его губы никак не
хотели отпустить мои, и мы оба словно забыли о том, что в зале
стоит камера, и какой-нибудь охранник сейчас наверняка
развлекается, наблюдая за происходящим.
— Ростислав...
— Я уже тридцать два года Ростислав,
скажи мне что-нибудь еще.
— Я не знаю... — Мои пальцы тоже не
желали отпускать его, мир сузился до размеров его лица, и
растерянность вырвалась из меня с быстрыми словами, когда я еле
слышно зашептала: — Я не знаю, что тебе сказать, не знаю, не знаю,
не знаю...
Ростислав отстранился, и мне пришлось
собрать все оставшиеся силы, чтобы не потянуться за ним для еще
одного поцелуя. Широкие ладони скользнули вверх по моей талии,
пальцы сцепились в замок за спиной. Мои руки лежали у него на
плечах так, словно им было там самое место, мои бедра обхватывали
его бедра так крепко, что если бы он сделал шаг назад, то вместе со
мной, и серые глаза, распахнутые и какие-то трогательно беззащитные
сейчас, смотрели мне в лицо так настойчиво и пристально, что
отказать им я была не в силах.
— Никогда не думал о сексе в
публичном месте, но ты меня вынуждаешь, — сказал он чуть охрипшим
голосом, и жаркая волна обдала меня с головы до самых кончиков
пальцев ног. — Уйдем отсюда. Сейчас.
— Да, — сказала я.
Мы добрались до машины, то и дело
останавливаясь и целуясь, как сумасшедшие. Мое тело требовало его
прикосновений, мой разум соглашался с ним, а мое сердце — о, раньше
я не знала, что боль в нем может быть такой мучительной. У меня
дрожали руки, и дыхание вырывалось из груди резкими хриплыми
выдохами, и внутри все туже и туже завязывался узел, стягивающий
мои внутренности в один большой комок.