Пустота, с ней было спокойно, тихо и легко. Единственное, что
беспокоило, так это холод. Вечно-голодный, потому как среди пустоты
не могло быть тепла. Не то чтобы это мешало, но иногда ей хотелось
чего-то еще.
Возможно, от того ее периодически влекло к назойливым, шумным
особам, заключенным рядом с ней на этом осколке бытия. К таким
беспокойным и таким живым.
Да, наверняка, все из-за тепла. Ведь, как еще объяснить, что она
оказалась тут, рядом с одной из них и незнакомцем. Странным,
неказистым существом, внутри которого все сильней раскручивался
ураган огня.
***
Не знаю, как я до сих пор не сдох, потому как то, что творила
Лааль, было за гранью добра и зла. Решив отыграться, рогатая не
гнушалась любых приемов и средств. При этом, использовала в
основном руки, изредка подключая губы или язычок. Последнее слишком
уж редко и не там, где я хотел, потому как желания мои роли здесь
не играли.
Богиня крутила мной как хотела, не сильно миндальничая с
непокорным слугой, но в то же время не переходя грань. Давила,
мяла, терзала, подводя меня к вершинам блаженства, и раз за разом
сбрасывала вниз, с улыбкой наблюдая, как я скриплю зубами, в
бесплодных попытках избавиться от сдавливающего чресла проклятья.
Кровь била в голову, похоть текла по венам, крутила тело, плавила
мозги. Под чутким контролем нежной руки я бился, метался и рычал,
не в силах пересилить Лааль в ее безумной игре. Потом замирал,
переводя дух, и все повторялось вновь.
Вездесущие беспощадные ручки. Холод на обнаженной коже. Странная
загадочная улыбка на ее припухших губах. Откинутые за спину волосы,
светящиеся во тьме рожки, смеющиеся глаза.
Неясно, чего она хотела этим добиться. Быть может, просто решила
свести меня с ума, как всех остальных. Из прихоти или чтоб
удовлетворить задетую гордость. Кто этих богинь поймет.
При этом, было заметно, от экзекуции страдаю не один я. Лааль,
конечно, со мной играла, но и ей не всегда удавалось держать себя в
руках. Особенно, когда сквозь выставленный ей заслон что-то да
пробивалось. Нечто горячее, в виде тягучих густых капель, которые
Лааль осторожно слизывала язычком. Трепетно, словно кошка.
От этого зрелища я невольно подавался вперед, но рогатая тут же
оттягивала мошонку, пресекая все попытки насадить ее губки на член.
Закончив уборку, Лааль неохотно отодвигалась и с удвоенным рвением
возвращалась к своим издевательствам надо мной.