На следующее утро Попугай, как бы невзначай, заметил:
- Если тебе потребуется проводить какие-то опыты… делай это в
лаборатории.
- А где у нас лаборатория? – поинтересовался я.
- Дверь лаборатории рядом с твоей дверью, – невозмутимо ответил
Попугай.
Я хотел спросить, но прикусил язык. Я уже понял, что увижу,
войдя в дом. И, действительно, рядом с дверью в мою комнату, я
увидел ещё одну дверь. Я открыл её и с порога огляделся. Опять в
нашем маленьком домике появилась громадная комната. На этот раз она
была разделена на отдельные секции, каждая из которых, по-видимому,
предназначалась для своих опытов. В каждой из секций были свои
шкафчики, набитые до отказа, некоторые химическими ингредиентами и
специальной посудой, мензурками, ретортами, пробирками, некоторые –
всякими механическими приспособлениями. Что было дальше, я смотреть
не стал, повернулся и ушёл к себе. Я упрямо решил, что буду
проводить свои опыты только в своей комнате.
Несколько месяцев я упорно тренировался, порой всю отведённую
мне часть ночи, порой по несколько минут, но ежедневно. Всё это
напоминало мне, как я тренировался с картами, сперва руки были
непослушными, движения неуклюжими, потом стало получаться легче. А
потом я сам стал забывать, как у меня это получается. Просто, если
мне надо было сделать вольт, ложную съёмку, ложную тасовку или, так
называемую «сдачу вторых», руки сами делали это, совершенно
незаметно для окружающих, а порой и для меня самого. Так и здесь,
вначале огонёк несколько раз вырывался из-под контроля, но не
сильно, не нанося повреждений, пару раз я обжёг пальцы, но всё
быстро зажило, а потом всё стало получаться лучше, быстрее,
надёжнее. Потом я перестал потеть от напряжения и хрустеть зубами
при контроле процесса. А, через полгода, я уже уверенно мог
повторить то маленькое чудо, которое мне однажды показал
Попугай.
Я ни слова не сказал об этом Попугаю. Книги я отнёс обратно в
библиотеку на следующий же день после разрушения, и в лабораторию
не ходил. Не представляю, что знал Попугай, о чём он догадывался, а
о чём нет. Мне хотелось, чтобы Попугай подумал, будто я попробовал,
у меня ничего не получилось, и я всё бросил. Очень может быть, что
Попугай именно так и подумал.
Однажды я задумался вот о чём: зажигаю я огонёк теплом руки, но
поддерживаю я его за счёт собственного горения. Зачем же я
продолжаю держать палец под пламенем?