Были у него в банде специалисты по грязным делам, те, что не
брезговали грабежом и разбоем, были и специалисты относительно
чистой профессии – воры, игроки, проститутки, мошенники,
профессиональные просители подаяний. Я был игроком.
Прозвали меня Кляксой, говорят, потому, что каждый раз, когда я
ложился спать, всегда раскидывал в стороны руки и ноги. Позднее имя
удлинилось – стали замечать, что мне сильно по жизни везёт, даже не
столько в карты или другие какие игры, а вообще по жизни, и имя моё
стало Счастливая Клякса, а когда я немного подрос, имя, наоборот,
сократилось – Счастливый Кляк.
К этому времени мне уже стукнуло семнадцать годочков, хотя на
вид я выглядел моложе – лет на пятнадцать. Одели меня как лощёного
отпрыска богатеньких родителей, и я актёрствовал, что я наглый, но
неумелый сукин сын. На посторонний взгляд – лакомая добыча, чтобы
обыграть вчистую, раздеть и разуть догола, и ещё из родителей монет
потрясти за глупости сыночка-балбеса. Многие так думали… прежде чем
проиграться в пух и прах.
Разумеется, работал я не один. Пиявка поговорил на своём языке с
хозяином таверны, взял в заложники его младшего сынишку, и хозяин
был тише воды, ниже травы. Наливал гостям за стойкой пиво и
помалкивал. Здесь же в таверне уже прислуживала гостям под видом
служанки наша Мэри, внешне совершенно безобидная девица, но я не
знаю лучшего метателя ножей. Под видом одного из постояльцев,
отставного вояки, ходил и задирался одноглазый Хорь. Ещё один наш
товарищ, Подкова, большой любитель и знаток лошадей, изображал
купца средней руки, который слоняется по гостинице в ожидании
ярмарки. Роли были распределены заранее. Ребята должны были сесть
со мной за игру и начать выигрывать. Кочерга, ещё один наш человек,
цыганистого типа, с чёрными, как смоль и курчавыми волосами,
изображая моего лакея, слёзно отговаривает меня от игры, каждый раз
приговаривая: «А то, ведь, опять проиграетесь, как в прошлый раз»,
но я его не слушаю и гоню прочь. Мэри, вроде бы, нам прислуживает,
не понимая смысла игры. Я, проигрывая, должен был высыпать на стол
горку золота. Азарт, дрожащие руки, горящие глаза. В общем, когда
купцы, которых мы ждали, вошли бы в таверну, не заметить нас они бы
не смогли. И одно место, для четвёртого игрока, как раз находилось
по пути от двери к лестнице, тоже мимо не пройдёшь. И золото на
столе не заметить нельзя. А, при взгляде на меня, у любого
мало-мальски азартного игрока начали бы руки чесаться, чтобы меня
раздеть – я, не задумываясь, сыпал золото, а в карты смотрел как
тупой баран, подолгу рассматривал комбинацию карт, шевелил губами,
чесал затылок и все наборы, что оказывались у меня на руках, просто
как в зеркале отражалось на моём лице. Грех не воспользоваться
моментом.