В какой-то момент мне даже
подумалось, что стоит попробовать отвести зловредные чары,
использовав одну из известных мне формул попроще. Но мне тут же на
ум пришли недавние слова магистра, который хоть и являлся отменным
занудой, частенько говаривал дельные вещи: использовать магию при
свете двух лун, да еще и ступая по Темной Дороге, не следовало.
Даже в привычном нам мире применение чар нередко оборачивалось
неприятными неожиданностями. Боюсь, даже сам Артиморус Авильский не
смог бы поклясться своей бородой, что прочтенная им формула
непременно сработает, как прописано в учебнике – если речь шла о
чем-то более сложном, нежели создание пары-тройки искр огня. Что уж
говорить обо мне – недоучке, постигавшей премудрость чародейской
науки самостоятельно, да еще и не знающей толком, где же нас
угораздило очутиться? Собственно, то, что мы попали в эту
передрягу, и являлось неопровержимым доказательством печальной
истины: колдовала я из рук вон плохо, не понимая толком, что
делаю.
Стоило мне увидеть, что мы находимся
почти рядом с руинами, как мое отчаяние усилилось стократно: теперь
их можно было разглядеть в подробностях и убедиться, что ничего
хорошего нас здесь ждать не может. Остатки стен выглядели настолько
древними, словно их возвели одновременно с созданием этого мрачного
мира. Вплотную к ним подступали высокие деревья, оплетавшие камни
своими голыми ветвями и впивавшиеся в основание стены могучими
корнями. Если бы камни, из которых возвели стену древние мастера,
не были пригнаны один к другому с необычайной точностью, то
безжалостный лес давно бы разрушил башню. И сейчас она лишь
отдаленно напоминала рукотворное сооружение – я видела ее издали,
когда строгие линии хорошо угадывались в свете лун, но здесь, у ее
подножия, могла бы подумать, что мы стоим у нагромождения валунов,
венчающих холм по непонятной причуде природы.
Одним словом, люди не могли ни
возвести эти стены, ни обитать в них. А так как до моих ушей все
яснее доносилась музыка – немудреная, но чрезвычайно тоскливая, –
то любой бы догадался, что некие существа, достаточно разумные для
того, чтобы скрашивать свою жизнь музицированием, обрели приют в
этих руинах. Насколько мне было известно, ни один вид разумных
существ, встречавшихся в нашем мире, людей не жаловал – в их глазах
мы были слишком многочисленными, живучими и наглыми. Скорее всего,
точно так же дело обстояло и в этих краях, вот только здесь мы,
вдобавок ко всему, являлись чужаками. О правилах вежества, имеющих
здесь хождение, я тоже знала маловато, но подозревала: то, что нас
сюда завлекли при помощи чар, еще не делает нас прошеными
гостями.