Ирия
опустила глаза, борясь со слезами... И ощутила, как одна железная
рука сжала ей плечо, а другая рывком заставила вскинуть голову. Как
Роджер Ревинтер – Эйде.
– Смотри! –
прошипела мать. – Смотри! И никогда не смей быть такой жалкой,
ничтожной, трусливой курицей! Смотри!!!..
3
Изящные
копыта осторожно ступают по лесному ковру. По золотым и багряным
листьям.
Солнце
согревает, но уже не жарит. Закат Лета уступает подзвездный мир
Рождению Осени…
Ближайший олень неслышно обошел заросли багульника. И
направился прямиком к Ирии.
Как же
доверчивы лилово-чёрные глаза…
Девушка
протянула горсть соли – и мягкие губы ткнулись в
ладонь.
–
Уходите, – попросила Ирия. – Здесь открытое место. Охотники придут
в любое время…
– Они придут везде.
Олени не умеют говорить. Вслух.
Но ответ - в блестящих черных глазах.
– Лес не спасет - так зачем
убегать? И потом – уже осень…
– Осень… – эхом повторила
девушка, оглядываясь на рубиново-золотые деревья…
Весна, а не осень. Ранняя весна. И
никаких оленей, а просто пробуждение в первом из встреченных по
пути монастырей. Нет – втором, если считать амалианское
аббатство.
Первое утро в руках врагов.
Зарешеченное окно, железные засовы, стража у порога. И тюремная
карета ждет-поджидает у ворот. Темнеет глухими окнами. Забитыми
чёрным сукном…
Следующие дни и ночи - сплошной туман
без начала и конца. Все три недели пути до Лютены.
Ирию и мать конвоировали в разных
каретах. Не сбежать – ночевать пленниц размещали только в
аббатствах. И неизменно запирали в зарешеченных кельях. И это еще
не считая солдат - у запертых дверей.
Столько аббатств Ирия не видела за
все свои четырнадцать лет. Неужели те, кто живут там, действительно
служат Творцу? Вряд ли у нее (а тем более - у Эйды!) столько
грехов, чтобы заслужить Бездну Ледяного Пламени при жизни. Но
аббаты и аббатисы встреченных монастырей все до единого - на
стороне бесчестных врагов. Равно как и простые иноки и инокини.
Впереди – казнь. Странно. Можно
сколько угодно размышлять, что скоро умрешь, но совершенно не
страшно.
Или всё изменится на эшафоте?
Нет. Ирия представит Анри – и умрет
легко.
Еще более странно, что его лицо –
тоже в тумане. Невозможно вспомнить черты. И голос…
И об Эйде думать не получается. Нет
ясно, что сестра теперь обесчещена. И считается, это - самое
страшное, что только может случиться с женщиной. Раньше Ирия думала
так же. А теперь…. Если человека покусала собака, он что, тоже
навсегда опозорен?