— Илья! Вставай, половодье!
Илья, как и остальные, ожидал этого зрелища. Наскоро
одевшись, он с братьями бросился к речному обрыву.
Их по очереди перебудила мать, рано встававшая топить
громадную русскую печь, как и положено с лежанкой.
Лежанка занимала половину печи, а печь — половину
горницы. Надо сказать, что русская печь была уникальной
конструкцией, чтобы в доме было тепло всю ночь, нужно было
сжечь не больше десятка поленьев.
Кроме трех-четырех дней половодья, речушка, над которой стоял
их деревянный дом, была мелкой и тихой. Но когда
начиналось половодье, речка изменялась до неузнаваемости.
Поток становился мутный, вода, между обрывистых берегов,
поднималась на два-два с половиной метра и неслась
со скоростью бешеной лошади.
И несла эта вода всякий хлам, деревянный по большей
части. В этом году она принесла множество вымытого где-то
в верховьях кустарника, длинные обрубленные с больших
деревьев ветви.
— Смотри, смотри, какие большие, наверное, порубщики
деревья срубили, а ветки бросили, чтобы не попасться
объездчикам, — предположил Петр.
— Что вы тут стоите! — раздался голос Гришки. — Наши там, возле
моста, и тятька мой с братьями там, да что там — вся улица там!
Мост вот-вот снесет!
Все, включая взрослых, кинулись смотреть. Еще бы такое
зрелище! Стоял себе мост лет двадцать и пережил не одно
половодье. Мост находился ниже по течению и со двора
Осыченко виден не был.
Вода под мостом ревела. Постепенно длинные ветки забили просветы
между столбами, на которых стоял мост, а кусты, которые
все еще неслись по реке, стали забивать оставшиеся промежутки.
Наконец вода вздулась и пошла верхом, переливаясь через мост.
Тут-то Санька и отрядил Гришку позвать приятеля, услышав
мнение Гришкиного отца, что мосту не устоять.
Кто-то припомнил, что с этим мостом такое уже было, когда
его только построили и ничего, устоял. Мост может быть
и в этот раз устоял бы, да принесло половодье
бревно, наверное, одно из тех, с которых рубили
те ветки. Было оно в три обхвата, но летело как перо
по ветру. Вот оно-то и сделало то, что пока
не успела сделать вода. Бревно врезалось в запруду,
и мост пополз, стал наклоняться.
— Я же говорил, не устоит, конец мосту, —
сказал Михаил Шевченко.
Никто не стал оспаривать его слова, все и так видели,
что мост придется строить заново. Постепенно река стала подмывать
сошедшие с места опоры, но мост достоял до ночи,
перекошенный, но сопротивлявшийся напору воды.