— Хорошо ли почивала, Полинька? —
улыбался Алексей Матвеевич.
— Благодарствуйте, дядинька, как в
раю, — невозможно было не улыбнуться ему в ответ.
Пока мы попивали чай и обменивались
любезностями, я внутренне аж вся извертелась. Во-первых, мне
казалось, что дедуля вот-вот перейдет от погоды и цвета занавесок в
моей опочивальне к чему-то очень важному и серьезному. А во-вторых,
он следил за мной с таким удовольствием, что сомнений не было, —
хитрый старикан наверняка приметил мое нетерпение, и наслаждается
им от всей души. Наконец он сжалился над муками племянницы.
— Что ж, ангел мой, коли ты освоилась
у меня, старика, приспело нам с тобой время делом заняться.
Я захлопала глазами.
— Да как же освоилась, когда я только
вч.. недавно к вам приехала, и..
Дедуля расхохотался.
— Вчера, говоришь? Нешто я последний
разум потерял? Мне-то, глупому, мнится — ко мне племянница по весне
прибыла, осмотрелась, прижилась, и ныне торопится в науки
вникать.
Честно говоря, я понятия не имела,
что ему ответить. Алексей Матвеевич Корсаков, как будто, прекрасно
знал о том, что я — не совсем его племянница, легкомысленная
Полинька, и о том, что я в самом деле явилась изрядно-таки
издалека. Но оба эти факта нисколько его не удивляли. Поразмыслить
здраво, так мне и не стоило об этом заговаривать. В конце концов,
мало ли, кто откуда явился. Если теперь я здесь, то здесь и должна
оставаться.
Вдобавок, несмотря на все здравые
мысли, до смерти хотелось узнать, что удивительного и чудесного
приготовила мне судьба. Надежды на скорое возвращение таяли с
каждой минутой, и я уже не знала, увижу ли снова суматошный,
вздорный мир, в котором родилась. А раз так — нужно было обживаться
здесь поскорее. И только дядюшка мог мне в этом помочь.
— Я готова, — выдала я как можно
серьезнее, очень надеясь получить объяснение, к чему конкретно мне
следует приготовиться.
Дедок закивал.
— Расскажу тебе все, что сам знаю, да
что от других слыхал. После же ты сама суди, достанет ли твоего
разумения на то, что тебе от дедов-бабок досталось.
И начался сеанс «ликбеза»: хотя я
полагала, что ничего особо странного не услышу, глаза мои
открывались все шире, а в голове все больше крепла мысль о том, что
я сплю. Да вот только пробуждение все что-то не наступало, а
дядюшка вещал и вещал, словно в его речах не было ничего
необычного.