- Куда?!
Я объяснила. Он завозился, заволновался:
- Не пойдешь никуда сама! Дай, поднимусь на ноги – сам отвезу.
Нельзя тебе одной, мелкая ты еще и глупая. В беду попадешь. Ты
будто создана для этого…
Я рассердилась и ушла, не обращая внимания на его сердитые крики
и ругань в сторону ведуна. Тот так же сердито обещал ему:
- Вас устрою – вернусь за ней или пошлю кого. Чего ты бесишься?
К хорошему человеку идет, надо ей. Не твое дело – зачем.
К этому времени мы уже покинули степи. Частыми стали перелески,
а потом хоть и небольшие, но уже настоящие леса. А между ними
небольшими островками все еще - кусочки родной для меня степи. Уже
вчера, мягко покачиваясь в скользящей по снегу повозке, я во все
глаза разглядывала тесно стоящие стволы деревьев, переплетенные
между собой голые ветки, неровные снежные сугробы под ними. На
привале мне показали шишки, я узнала запах растертых между пальцами
хвойных иголок, даже лизнула липкую живицу, выступившую из раны на
коре дерева.
Высота деревьев пугала. Особенно кроны пушистых сосен, широко
раскачивающиеся из стороны в сторону в один из ветреных дней. Но я
уже потихоньку привыкла видеть настоящий лес, даже узнала названия
некоторых деревьев. В таком же вот лесу, прямо возле небольшого,
вытянутого в длину озера и должно было находиться жилище старого
ведуна.
Я быстро шла по узкой тропе, выбитой конскими копытами. Налегке
да по шершавому насту, идти было легко и весело. В этом краю серые
тучи не опускались так низко над землей, почти ложась на нее, как в
степи. Сегодня они прятали солнце, но это не мешало мне радоваться
тому, что я видела: чистому снегу с розовыми чешуйками опавшей коры
на нем, хвойным лапам в снегу, свисту птиц, дробному и веселому
частому перестуку, разносившемуся по лесу. Я полной грудью дышала
свежим, немного влажным воздухом. Срывая на ходу, жадно нюхала
хвоинки и спешила туда, где неожиданно скоро найду помощь, так
нужную мне.
На Микея я совсем не сердилась, скорее, была недовольна собой.
Человек проявил заботу, побеспокоился обо мне, а я фыркнула…,
значит, только подтвердила что и правда - глупая и мелкая. А обиды
за ту ночь не было совсем.
Тут нужно было понимать, что такое жизнь в неспокойном
приграничье, где все мы жили в постоянном страхе перед набегами
степняков. Надежду на то, что выживем, давала только крепость со
стражниками. В наших глазах они были единственными защитниками и
спасителями. Таковыми и являлись, а потому заслужили прощение и не
за такое.