– Когда будет достроен
Дворец Судейств?
С ревом и грохотом на одну из стен
обрушился поскользнувшийся великан, дрогнул песчаный берег, и вслед
за этим еще громче взревел Гефест: «Колесницу Гелиоса тебе во все
места!! Всем твоим потомкам! Голову с задом местами поменяю!!»
– Как выйдет, –
хмыкнул Эвклей и вытер об хитон засаленные руки.
– Значит, буду судить во
дворце.
Распорядитель только плечами пожал –
ну, и суди себе, мне-то какое дело? Помолчал, переплетая корявые
пальцы. Взгляд цепких, заплывших жиром глазок поползал по песку,
остановился на большом пальце, торчащем из сандалии.
Палец был пузат и волосат, как сам
Эвклей.
– Грешников карать своей
рожей будешь?
Гипнос отчаянно и громко хрюкнул в
свою чашу и просиял любовью к Эвклею. Спорить ведь можно, затем бог
сна и таскается за распорядителем, чтобы услышать из его уст
что-нибудь этакое про Владыку.
– Карать мне не впервые.
– Угу. Ты им в зубы…
каждому. Двузубцем. Авось, за кару сойдет.
– Эриний можно попросить,
– Гипнос щурил развеселые глаза. – Они с бичами – знаешь
как?! И Немезиду – эта кого хочешь заест, хотя, конечно, у нее и на
поверхности дел хватает. Так ведь еще стигийские твари есть – взять
ту же Эмпусу! Да она своими копытами…
– Эмпуса – это кто? –
прошелестела забытая Лета, глядя на лепешку.
Эвклей хрюкнул вепрем из кроновых
ратей.
– Ну, мне пора, –
подхватился Гипнос. – На поверхности сна послеобеденного ждут, на
Олимпе тоже, наверное.
Улизнул под самый свод – от беды
подальше.
Я поднялся, не отряхивая плаща от
белого песка. Кивнул Эвклею – пошли. Нет, не с колесницей, а так,
по-божественному, мне ведь пора привыкать?
Шаг – мир морщится вокруг меня
складками серой шерстяной хлены, украшенной цветами, два – складки
становятся мельче, в вышивку на хлене вплетаются огненные узоры…
три. Пришли.
Темные Области – пустошь выжженной
земли лежала под ногами. Место, куда я за год так и не наведался,
сюда вообще никто не наведывался, потому что не было охочих
навещать помойку. Свалку мира, изломанную плоть скал, прорезанную
хитрыми морщинами огненных трещин.
Лежит возле крутого холма
припорошенный пылью валун. Змеится русло пересохшей реки, по
берегам – безнадежно умершие столбики молодых деревьев. Грубо
отесанный каменный трон. Потемневшие и позеленевшие оковы. Звенят
под ногами шипы из черного серебра.