Но старик, осторожно вытащив из ран осколки костей и попавшую
туда шерсть, накрыв пострадавшее место рукой, закрыл глаза.
Волчица, скулившая и рычавшая все время, пока дед очищал раны,
вскоре замолчала, лишь иногда тяжело вздыхая. Алексей, бросив
беглый взгляд на лицо старика, вдруг замер, и уже смотрел на него
не отрываясь.
Дед Михей словно старел на глазах. Он тяжело дышал, на лице
стали появляться и все сильнее углубляться морщины, спина все
больше горбилась, плечи опускались. В какой-то момент его начало
пошатывать, но он все так же стоял на коленях, держа руку на
искалеченной лапе, чуть шевеля пальцами, словно перебирая что-то.
Алексей не верил своим глазам – дед Михей стремительно старел,
точно каждая прошедшая секунда забирала у него годы жизни.
Наконец, старик открыл глаза и отнял свою руку от раны. Быстро
посыпав ее какими-то травками, он наложил сверху сложенный в
несколько слоев бинт и слегка забинтовал. Примостив сверху и снизу
тоненькие дощечки, он туго забинтовал лапу, жестко зафиксировав
ее.
– Алексей даст тебе отвар. Выпей его, Айра. Он снимет боль, и ты
сможешь поспать. Попозже Серый принесет тебе поесть. Ничего не
бойся, тебя здесь никто не обидит. Ты свободна, и в любой момент
можешь уйти, но лучше останься, пока лапа не заживет. Дверь всегда
открыта, – старик скорее скрипел, чем говорил. Слова выходили с
трудом, сбивчиво, через тяжелое дыхание. Его откровенно шатало,
руки тряслись. – Альма будет рядом с тобой, и если что-то
понадобится, позовет меня. На лапу не наступай смотри, иначе все
будет напрасно.
Старик попытался подняться. Его качнуло особенно сильно, и он
оперся на руку, чтобы не упасть.
– Алеша, помоги мне, – проскрипел он.
Алексей, аккуратно обойдя волчицу, бросился к деду Михею. Тот,
кряхтя, с помощью мужчины поднялся на ноги. Практически повиснув на
нем, старик, которому сейчас на вид было лет девяносто, едва
переставляя ноги, направился домой.
Дома дед Михей сразу прошел на кухню и, поставив чайник, ссыпал
из нескольких туесков в глиняный кувшин травок, подождав, залил их
горячей водой и накрыл кувшин полотенцем.
– Гляди, Алеша. Через пятнадцать минут отольешь отсюда стакан,
выльешь в миску, туда же вольешь еще полстакана холодной воды.
Отнесешь Айре. Она выпьет, – старик, тяжело опираясь на стол,
направился к своей комнате. – А я пойду прилягу. Устал…