Избранное. Том II - страница 35

Шрифт
Интервал
Как ветер, которого, сколь ни живи,
Увидеть нельзя, и, как дети,
Ушедшие из дому, чтобы найти
Страну, где их старость обнимет,
Слова появляются, чтобы уйти,
Волнами сверкнув золотыми.
И нам ли за ними бежать наугад,
Надеясь на их возвращенье?
Пусть тёмные волны над нами шумят:
«Забвенье, прощанье, прощенье…»
Сердечная память под утро уснёт,
Останется мир неизвестным.
И только сирена о счастье поёт
Над островом в море небесном.

«Густав Малер, из твоей…»

Густав Малер, из твоей
Горечи, твоих legato,
Ницше, из твоих речей,
Штейнер, из твоих трактатов,
Ленин, из твоих бесед,
Лозунгов и правды куцей
Вырвался на Божий свет
Демон войн и революций.
Блок, не твой ли страшный мир —
Бред живой головоломки?
Скифы, бросив светлый пир,
Топчут тело Незнакомки.
Кафка, твой безмолвный крик
Горестней любого стона,
Твой процесс зашёл в тупик:
В этом веке нет Закона.
Вот он, век – глядите все,
Все, кто ждал времён счастливых,
Вот он век – во всей красе,
Век расстрелов молчаливых,
Век доносчиков и жертв,
Век – игрушка для младенца,
Век свершений и побед —
Век по имени Освенцим.
Век – над миром чёрный смог
И отравленные реки.
Век – музеи на замок
И в тайник – библиотеки.
Век, где истреблён огнём
Лес за проволочной сетью.
Век, в котором мы живём
Больше, чем тысячелетье…

«Иронический пафос, высокий холод…»

Иронический пафос, высокий холод,
Союз неблагоденствия, вотум недоверия…
Великий провинциальный город —
Бывшая столица бумажной империи.
Большой дом – с Новым годом! – детские подарки.
Из трубки вождя – дымок пятилетнего плана.
Лондонские диспуты в Михайловском парке,
На Дворцовой площади – колонна Траяна.
Напечатаем мемуары И.О. начальника Второго Цеха[15],
Встретим закрытие Дома Искусств поздним гневом и болью,
В то время как редактор читает, задыхаясь от смеха,
Горячо любимую книгу – «Записки из подполья».

Польской сестре

Nad Betlejem uśmiech Boży

A Betlejem – to my sami[16]

Czerwono-Czarni. Kolęda
Накануне времени прощанья
Я не говорю тебе «прощай».
Даже в наш проклятый век отчаянья —
Do widzenia, siostra. Вечный рай
Есть ещё в сердцах. И если вечен
Чистый свет, сияющий во мгле,
Верь, сестра, мы встретимся. До встречи
В час свободы на твоей земле.
Анна, Анна, скорбью, тайной болью —
В памяти души – твои слова,
Где конец лихому своеволью
Власти, что одним штыком жива,
Где конец глухому лихолетью
Лживых слов, кровоточащих ран.
Следующая страница