Избранное. Том II - страница 36

Шрифт
Интервал
Ночь кричит – как будто хлещет плетью
Чёрный бес сирену варшавян.
Польша, Польша, что с тобой случилось?

«Так записано в вечной Торе…»

Так записано в вечной Торе:
Бог из народов избрал народ
На земле пустынь и предгорий
У предела зыблемых вод.
У грядущих времён истоков,
На пепелище прежних богов
Бог избрал народу пророков,
Дал завет на веки веков.
Так глаголет вечная Тора:
Богом закон Израилю дан.
Власть пророков воздвигла город,
Город – светоч времён и стран.
Царь Давид возносит псалмами
Славу Творцу. Наступает срок,
Там в иерусалимском храме
Явлен в слове незримый Бог.
Так повествуется в книгах Торы…

«В четыре дня проходит год…»

В четыре дня проходит год
Рискует смех и медлит страх
И птица времени живет
В стенных часах, стенных часах
В гостиной венских стульев вальс
И что-то пишет Берлиоз
Висит розовощекий Гальс
На кухне, где готовят морс
Потом, немного погодя
Опять Весы и Скорпион
Эфир листвы, экран дождя
И медных клиньев перезвон
И молча, немощи бледней
Невеста входит в белый дом
И соль небесная над ней
Искрится ледяным стеклом
И вот опять несется вскачь
Дикарка, и неудержим
Ее восторг – взмахни, скрипач,
Смычком зелено-золотым!
Но вот в часах, где птица вьет
Гнездо – как будто полынья —
Вода и лед – проходит год
В четыре дня, четыре дня.

«Долго жили, твёрдо знали…»

Долго жили, твёрдо знали:[17]
Счастье – не ярмо Орды,
Но молчанье в час печали
И презренье в час беды.
И когда нас заставляли
Лгать и верить, что не лжём,
Мы воистину молчали
И стояли на своём.
Хан не миловал. А после
Богомольный царь казнил.
Человек не столь вынослив:
Пытки нас лишили сил.
И когда в безумном крике
Разомкнули мы уста —
В нас погибли свет великий
И святая немота.
Чтобы в горло нам не лили
Раскалённого свинца,
Предавали, доносили,
Клеветали без конца.
Из-за нас на Лобном месте
Кровь невинная лилась.
Кто молчал – лишился чести
Или жизни из-за нас.
Жили тихо – остаётся
Так же тихо умереть.
К нам молчанье не вернётся,
Свет ослепшим не узреть.
Видно, ждёт нас – если ждали
Мы награды за труды —
Лишь молчанье в час печали
И презренье в час беды.

«Любимая, где мы? Что это за дом?..»

Любимая, где мы? Что это за дом?
И кто заломил нам руки?
Одни бессловесные лица кругом:
Уродцы, клоуны, слуги.
Любимая, кто это? Что за толпа?
Козлы, лесбиянки, черти.
Пока фанфаронила чья-то труба,
Нас приговорили к смерти.
Как тёмен и узок наш переход.
Следующая страница