– Жаль, ты не можешь рассказать, что со мной случилось.
Свой голос показался человеку надтреснутым и хриплым.
– Почему нет? – Ответил череп. – Может быть, и могу.
3
Человек выронил череп и отпрыгнул назад, нелепо расставив в
воздухе руки – настолько сильным оказался вспыхнувшей в нем ужас
перед заговорившей вещью. В этом было что-то неправильное,
противоестественное, пугающее сто крат сильнее любой понятной и
объяснимой опасности. Понятная угроза заставляет ум искать пути
противодействия, в то время как необъяснимое, нарушающее саму
логику реальности – которую, как мнится любому человеку, вышедшему
из детского возраста, он уже вполне понимает – погружает ум в
панику или в паралич.
Отпрыгнув назад, человек едва не сверзился обратно в яму, что
еще больше выбило его из колеи: мысль о том, что он окажется в
замкнутом пространстве, когда рядом находится это, была
непереносима. С трудом удержавшись на краю ямы, беспорядочно
двигаясь, он спешно отполз еще на десяток метров, прежде чем
вскочил на ноги и бросился бежать.
Бежал он недолго. Слабость быстро дала о себе знать. Вскоре,
буквально через несколько десятков шагов, он остановился и
затравленно оглянулся назад. Никто его не преследовал. Ночь, как и
прежде, таила в себе страх, причины пребывания его в этом месте –
оставались все также неясны, но не происходило ничего нового.
Человек остановился и долго вглядывался и вслушивался в мутную
тьму.
«Может быть, мне показалось?..» – Подумал он.
Нужно было вернуться и проверить, но он не мог заставить себя
это сделать. Постояв еще некоторое время, он двинулся в сторону
чернеющих вдали строений. Да, наверняка ему просто показалось. Для
чего возвращаться к самому обычному черепу грызуна?..
И все же, он возвратился к черепу, а затем еще и еще – пусть не
ногами, а своим умом в то время, пока ноги несли его в
противоположную сторону. Череп был необычным. Не в том смысле, что
он умел говорить – это, конечно же, чепуха – а в каком-то другом.
Он имел значение. Человек не мог понять, в чем состоит это значение
и почему он вообще решил, что оно есть, но чувство утраты, удаления
от чего-то важного, неслучайного, даже близкого, гнело его все
время, пока он пересекал заброшенное кладбище. Как могло быть так,
что вещь, которая заставила его испытать страшнейший животный ужас
одновременно могла казаться близкой, едва ли не родной? В этом было
противоречие, но человеку от этой мысли не становилось легче, ведь
именно в его душе боролись противоречащие друг другу чувства, а не
в чужой.