С трудом он смог сесть. Голова кружилась от слабости; он был так
истощен, так легко терял силы, что едва не упал в обморок, когда
рухнул здесь, у изгороди.
Слабая надежда на то, что все это ему лишь примерещилось,
рухнула, когда он заметил едва различимое движение за забором на
противоположной стороне улицы. Было слышно, как скелет скребется о
забор, тыкается в него, тщетно пытаясь найти проход.
Человек долго сидел. Временами его сотрясала нервная дрожь,
иногда он казался почти спокойным. Мыслей не было никаких, лишь
застывшая пустота в голове. Он бы убежал прочь, не будь он так
слаб.
Прошло время. Он почти привык к приглушенным звукам, издаваемым
нежитью. Каждый раз, когда между досок забора мелькало это
существо, внутренности человека скручивал омерзительный,
тошнотворный страх – но, по крайней мере, человек уже не впадал в
панику и не превращался в обезумевшее от ужаса животное.
Самый обычный забор, как оказалось, вполне надежно удерживал
существо, пугавшее его до коликов. Надежно ли?.. Человек не хотел
проверять, но в какой-то момент осознал, что должен это сделать. Он
не хотел быть рабом своего страха.
Человек поискал взглядом что-нибудь, что могло бы послужить
оружием. На улице – ничего подходящего. Можно было перелезть через
изгородь и поискать во дворе, но человек сомневался, что сумеет
найти что-нибудь в впотьмах. С сомнением он посмотрел на один из
прутов в изгороди. Достаточно толстый и увесистый, но насколько он
прочен? Человек предпочел бы более надежное оружие, но за неимением
лучшего вытащил прут. Взмахнул им несколько раз в воздухе.
Сгодится.
Медленно, осторожно, он пересек улицу. При его приближении
скелет стал двигаться активнее – все также бестолково тыкаясь в
забор, делая несколько шагов то в одну, то в другую сторону, а
затем возвращаясь назад. Во время пути человек дважды
останавливался – чтобы собраться с силами и преодолеть вяжущий,
липкий, парализующий страх. В тот момент, когда он уже почти уверил
себя, что преграда между ним и тварью, будто выбравшейся из фильмов
ужасов, достаточно надежна, скелет вдруг изменил свое поведение –
как будто бы сама близость живого не только придавала ему
энергичности, но и делала умнее. Он вцепился в верхнюю часть забора
и неуклюже полез вперед.
Человек отступил назад, его затрясло. Тело почти перестало
слушаться, но в голове билась мысль: нужно предпринять что-нибудь
сейчас же, немедленно, потому как справиться с этим существом, если
оно преодолеет единственный барьер, их разделяюший, будет гораздо
сложнее. Истошно завопив, человек ударил скелета прутом, и еще раз,
и еще, бил до тех пор, пока прут не сломался. Ему удалось отбить
череп и повредить корпус скелета, наполовину перелезшего через
забор; отчасти благодаря собственным усилиям, отчасти за счет
падавших на него сверху ударов, скелет преодолел последнюю часть
пути и рухнул на землю. Он больше не шевелился. Выходя из состояния
истерического бешенства (только благодаря ему человек нашел в себе
силы сражаться, а не бежать), человек попытался понять, когда
именно затих скелет. Сделать это было не так просто, потому что в
голове до сих пор громко стучала кровь и память о последних минутах
была дерганной и дырявой. Казалось логичным предположить, что тварь
затихла, лишившись головы – и, вероятнее всего, так оно и было.
Несколько раз ткнув кости обломком прута, человек наклонился
поближе, чтобы рассмотреть существо, над которым он только что
одержал победу. В глубине души он все еще надеялся, что ошибся и
принял какого-то очень худого, безумного человека за создание,
которое не имело права существовать нигде, кроме фильмов и книг.
Проще было согласиться на роль убийцы, чем признать реальность
нежити.