Часть пути пролегала по главному тракту, ее мы преодолели в
густых сумерках. Впереди слышался стук колес — шел обоз, но его мы
не догнали, свернули раньше в лес. Моей целью была речка Тихая и
впадающий в нее Черный ручей.
Если карта не врала, этот ручей прямиком выведет меня к границе,
главное не потерять его из виду, когда буду пробираться сквозь
бурелом или обходить болото. Но это уже ближе к месту перехода.
Пока же местность вокруг радовала высокими соснами, растущими на
покатых холмах, густо покрытых серебристым мхом.
Пару часов до восхода луны мы провели в праздном безделье.
Звездочка щипала траву, я наконец добралась до свертка с пирогами,
запах которых активно дразнил всю дорогу. Кроме пирогов мне выдали
бутылку молока, мешочек с крупами, с десяток картофелин, пару
луковиц и морковок. Целое богатство в моих обстоятельствах. Ведь
неизвестно, сколько придется плутать до границы.
Я поела, больше на ощупь и запах, чем различая, что именно
совала в рот. Пироги у Альвера оказались знатные, с пышным тестом и
вкуснейшей начинкой аж трех видов: яйцо с луком, грибы и яблоки с
брусникой. Запила ужин молоком, поделилась куском сахара со
Звездочкой, остаток времени до восхода луны просидела, укутавшись в
плащ.
Река Тихая вывернула внезапно. Вот бесконечно тянулась лесная,
уже порядком заросшая травой дорога, причудливая и странная в
холодном свете луны, справа и слева вставал лес, живущий своей
жизнью, с тенями, шорохами и ночными звуками, и вдруг пространство
разомкнулось, раскрыв перед нами мерцающий купол звездного неба, и
мы застыли на обрыве, а в душе поднималось что-то большое,
трепещущее, и дыхание сбивалось от накатившего восторга.
Внизу под обрывом темнела лента реки с серебряным пояском
посередине. Дорога заворачивала вдоль берега к броду. Звездочка
поупрямилась, но в воду вошла. Брод был не слишком мелким, и нам
обеим пришлось намокнуть. Я благоразумно сняла сапоги, а мешки
повесила на себя, чтобы не замочить припасы.
Искупавшись по брюхо и пару раз скользнув копытами по глинистому
берегу, Звездочка выбралась на ту сторону.
— Ну все, милая. Отмучилась. Сейчас расседлаю, и домой.
Сбросила мешки вниз, спрыгнула сама. Быстро, чтобы не закоченеть
на мокрой от росы траве, обтерла ноги и надела сапоги.
Как мы с Альвером договорились, седло мне дали старое, потертое,
сбрую тоже не новую — все это придется бросить здесь. Отпускать
оседланную лошадь рискованно, а неоседланная могла и сама убежать
из загона, чтобы, «нагулявшись», вернуться домой.