– О близняшках, конечно же, – всё‑таки удалось
превратить нервный тик в улыбку. – Я пельменей купила,
представляешь? Из того самого дракона. Побалуем наших больных
деликатесами… Поставь, пожалуйста, воду, пока я тут
отскребаюсь.
– Да уж помойся, как следует, – Бабуля демонстративно
почесал нос. – Представляем новый парфюм: "Гниющий зомби".
Превалирует запах падали, так же угадываются нотки мокрой псины,
березовых сережек, речного ила… – он прикрыл глаза,
принюхиваясь. – И смерти.
– Где ты была? – вопрос звучал жестко, повелительно. Я
набрала воздуху, и… выдохнула.
– Ты о чем? – невинно спросила, хлопая ресницами, и
чуть приподняв бровь. Бабуля нахмурился, на мгновение напрягся… а
потом расслабился.
– Пойду ставить воду, – вышел и прикрыл за собой
дверь.
Один‑один. – думала я, сдирая комбез. – Ты не хочешь,
чтобы лезли в твою личную жизнь, а я не хочу, чтобы в мою…
Бабуля подобрал меня пять лет назад. Прыгая через забор, я
сломала ногу. Воевали с Ночными Снайперами – другой, более сильной
и многочисленной бандой, и потеря боеспособности стала приговором.
Я умудрилась заползти в какой‑то подвал и Снайперы меня не
заметили. Но выбраться сил уже не нашлось. Мне было десять, я как
раз получила свою первую татуировку, и очень ею гордилась…
Бабуля обнаружил меня, патрулируя Окраины. Подобрав
озлобленного, одичавшего звереныша, он, в прямом смысле слова,
сделал из меня человека. Научил читать и писать. Охотиться…
Вытирая голову полотенцем, читала послание от Шаробайки. Всучили
его утром, вместе с премией, и, чтобы конверт не мешал
пересчитывать монетки, я сунула его в карман рюкзака, к лекарствам.
И забыла. нашла только сейчас, в непромокаемом кармане с
антибиотиками.
Думала, это очередная бюрократическая лажа "об увеличении срока
годности бронежилетов", или "о вторичном использовании патронов"…
Наш начальник любит нелепые формуляры. Наверное, придают его жизни
смысл.
Конечно, ведь бумаги‑то завались, перерабатывающие заводы
Ростопчия дымят днем и ночью…
Но в письме речь шла о некой Матери Драконов. Причем, это был не
стандартный, отпечатанный на машинке текст. Со слов, неумело
накарябанных пером, во все стороны летели брызги – значит,
Шаробайко лично, так сказать, снизошел. После всех приключений
сегодняшнего утра это выглядело очень подозрительно… Особенно,
сумма, проставленная прописью в конце.