– Опять файербол?
Наклонившись над трещиной, я осторожно потянул носом. Пахло
соляной кислотой и желудочным соком.
– Нет. Думаю, это жаббервог.
– Интересно… – Лумумба опять принялся напевать. –
Сначала козлик, потом огненный шар, теперь – жаббервог. О чем это
говорит?
– Никакого почерка. Или это несколько разных магов,
или…
– Очень мощный универсал.
– Хрен редьки не слаще.
– Не скажи… – Лумумба довольно потер руки. – А
давненько мы с тобой не попадали в хорошую передрягу, а,
падаван?
– Да уж скажете тоже… – обиделся я. – А
Стёпка‑Растрепка в Воронеже?
– Ну, это было на прошлой неделе. Седая старина.
Я закатил глаза.
– Эх, нет в тебе духа авантюризма, дружок! – пихнул
меня в бок Лумумба. – И в кого нынче такая скучная
молодежь?
– Хотелось бы, знаете ли, пожить, – склочность моего
характера возрастала пропорционально радости наставника и бурчанию
в собственном животе. – Вам‑то что, вы уже старый… Сорок лет,
как‑никак. А мне, сиротинушке, неохота буйну голову под вражескими
файерболами в чужих землях сложить.
– А неохота – так учись! – потерял терпение Лумумба и
больно стукнул меня по лбу. Я всхлипнул, всем своим видом
демонстрируя неприкаянность и безутешность.
– Ладно, – сжалился учитель. – Пойдем, я, так уж и быть, тебя
покормлю. Но сначала – зайдем в Агентство.
Глава 2
Маша
…На Филигранной улице распахнулась дверь продуктового и я
ускорила шаг. Заскочу, куплю близняшкам чего‑нибудь вкусненького.
Да и Ласточку хочется порадовать.
Внутри никого, кроме сонных мух и зевающего во весь рот
продавца, не было. Зато на прилавке красовался огромный мешок с
мороженными пельменями. Ого! Это я удачно зашла: сама я готовить не
умею, разве что макароны с тушенкой.
Увидев ценник, я насторожилась. Помнится, как‑то польстилась на
дешевый фарш, а он оказался крысиным. Все домашние брюхом
маялись…
– А с чем пельмени‑то? – спросила я.
– А с драконятиной, – дядька равнодушно зевнул,
прикрывая рот толстой лапой. – Третьего дня за рекой дракона
завалили. Мяса с него сняли – пропасть, все склады забили.
Драконятина. Ну‑ну…
– И… – я заговорщицки понизила голос. – Как она на
вкус?
Продавец медленно оглядел меня с головы до ног, отметив и бляху
Охотника, и Пищаль за спиной, и куртку, забрызганную свежей кровью,
но не повел и ухом.
– А как индюшатина. Тока пожощщэ. Дак в фарше ж
незаметно, – и подмигнул заспанным красноватым глазом.