Была только небольшая проблема.
Среди имперских докторов Асьянов, как
медицинских, так и всяких прочих наук докторов, ни одного
Асьяна, затерявшегося на Восточной территории, не было.
Это Гайал выяснил еще перед тем, как прибыл в Котловину. Даже
располагая столь скудными сведениями об Асьяне, Гайал
предполагал, что тот вряд ли работает на Императорскую
Академию Наук. Карты были уж очень толковыми. Скорее всего,
Асьян был агентом какой-то из военных служб Империи.
Вряд ли от министерства охраны короны, ибо министерство
охраны короны получало карты от ТЖК. У Гайала было
смутное подозрение, что Асьян работает на Силы Самообороны
Таласа. Тогда то, что в самую первую очередь карты
от Асьяна получала ТЖК, получало логичное объяснение: среди
инженеров и администраторов этой компании было много
таласар.
Впрочем, какая бы
из имперских служб ни платила жалование Асьяну,
у Гайала были его карты, и что немаловажно, пояснительная
записка к картам. Записка нравилась Гайялу даже больше, чем
карты. Если на карте от урочища Козье ухо до урочища
Правое копыто был сплошной лес, то в записке указывалось,
какого рода был этот лес, какие растения и каких животных
можно там увидеть, а также всякие милые мелочи вроде того
комментария, что в трех шагах от большого дерева
с непроизносимым туземным названием можно провалиться
в очень узкий, но довольно глубокий циннот, выбраться
из которого без посторонней помощи проблематично.
Однако весь свой картографический
и справочный материал Гайал оставил на квартире,
а с собой у него был только небольшой фрагмент,
который должен был помочь ему от железнодорожной ветки
Аштангх — Шестидесятая Миля добраться до урочища
Темно-синие камни. С поездной бригадой Гайал договорился,
чтобы его высадили на отметке сорок седьмой мили; такие
остановки по требованию пассажиров были здесь в обычае,
впрочем, и полустанков никаких между Шестнадцатой
и Шестидесятой милей не было предусмотрено. Гайал,
во всяком случае, был единственным, кому захотелось сойти
посреди этого перегона.
Поезд приостановился на пару
минут посреди заснеженной равнины, Гайал, предупрежденный
проводником заранее, спрыгнул, не дожидаясь, пока поезд
окончательно остановится. Проводник протянул ему рюкзак
и лыжи, потом помахал флажком, и машинист повел поезд
дальше, к уже видимой далеко на горизонте верхушке
водокачки Шестидесятой мили.