- Немного.
- Вот и отлично… у тебя веснушки.
- Да? – Катарина тронула скулы. Надо же, а она и забыла,
насколько легко ее высыпает. Следовало зонт взять… или нет?
Теперь она может позволить себе даже веснушки.
- Я мужчину видела, - сказала Катарина, пытаясь нащупать хоть
одно пятнышко. Отца они раздражали, виделся в этих самых веснушках
изъян, скрытый намек на дурную кровь, которой в высоком роду
Годдардов быть не могло.
Катарина верила.
Крови быть не могло, зато вот веснушки имелись.
- В саду, - уточнила она. – Голого.
- Да? – мьесс Джио оживилась.
- Почти голого, - Катарина ощутила, что вновь краснеет. –
Подштанники он снимать не стал.
- Это зря.
- Почему?
- Мужчина, который снимает все, кроме подштанников, априори
подозрителен, - мьесс Джио выпустила тонкую струйку дыма.
- Он тренировался.
- С подштанниками?
- С парными клинками, - Катарина позволила себе улыбнуться. – И
как мне кажется… я, конечно, не специалист по… боям…
- И мужчинам, - Джио все же не удержалась от укола.
- И мужчинам, - согласилась Катарина. – Но он был весьма
хорош.
- В каком смысле?
- Во всех, - Катарина убрала руки от щек. Ей стоит научиться
быть спокойнее. – А еще, кажется, он не человек… быть может, совсем
не человек…
Она закрыла глаза.
Гибкая фигура. Светлые волосы, куда более светлые, чем у нее.
Серебро? Пожалуй. Или все-таки благородная платина? Темная кожа.
Шрамы узорами.
- Из Высокого народа.
- Вряд ли, - мьесс Джио отнеслась к случившемуся с необычайным
для нее безразличием. – Альвы не слишком жалуют тварный мир. Им
здесь неуютно. Скорее всего, полукровка.
Катарина кивнула.
Она помнила альвов. Высокие фигуры, настолько нечеловеческие,
что жуть брала. И главное, нельзя было сказать точно, что же именно
с ними не так. Две руки. Две ноги. Бледная кожа, будто инеем
подернутая. Черты лица почти привычные, те же нос и глаза, что и у
людей, пусть глаза и бледны, отчего и создается ощущение, будто
дети короля Грез не способны видеть.
Видят они получше многих.
И слухом обладают тонким. И еще умеют улыбаться так, что
становятся видны острые мелкие зубы. Они говорят чисто, но так, что
поневоле начинаешь путаться в словах, искать скрытые смыслы.
Генрих альвов не жаловал.
Боялся.
Пожалуй, только их, ибо даже с великанами, обретавшими на
дальних берегах Зеленой земли, он держался куда свободней. А еще он
надеялся, что альвы снизойдут и помогут.