- И мои сестры пока не осознали, что Боги приготовили для них
путь…
Августу и Бержану, пожалуй, можно было назвать хорошенькими.
Сладенькими, как сахарные розы.
Батист и муслин. Перламутровые пуговицы. Кудельки-букли, которых
навертели столько, что появилось в образе сестер нечто такое,
весьма овечье. Быть может, оттого и в самой речи сестер нет-нет да
проскальзывало блеяние.
- У каждого своя дорога, - Богуслава сказала чистую правду.
В нынешнем ее состоянии, пожалуй, все еще зимнем, несмотря на
близость лета и жару, которая в иные времена выматывала, напрочь
лишая сил, говорить правду было легко.
Все изменилось.
И силы у Богуславы имелись… то-то супруг ее удивился, когда… и
испугался… и страх этот сделал его хорошим мужем… удобным.
Богуслава коснулась пальцами губ, вспоминая сладкий вкус
крови.
Тоскуя по этому вкусу.
И по утраченной силе… тогда она, глупая, не сумела сберечь
демона. А ныне вынуждена прятаться, поскольку все же слишком слаба,
чтобы устоять перед людьми.
Перед всеми людьми.
Хлопнула дверь, громко, пожалуй что, раздраженно, и мысли
разлетелись осколками. Богуслава поморщилась, все же в нынешнем ее
состоянии ей было тяжело сосредоточиться на чем-то, что касалось
чужих забот, до того пустыми, никчемными казались они.
И от маски Богуслава уставала…
Домой бы… она бросила взгляд на каминные часы – еще одна жалкая
подделка, исполненная столь грубо, что поддельность эта становилась
очевидна каждому. И часы наверняка врали, но… ждать.
Еще полчаса?
Час?
Сколько получится. Богуслава лишь надеялась, что ожидание это
будет вознаграждено.
- Евдокия, - меж тем Катаржина, которой было невыносимо
молчание, обратила свой взор на купчиху, которая вернулась в
гостиную, - а вы что думаете о служении Богам?
- Ничего не думаю, - спокойно ответила Евдокия.
Хорошо держится. С должно отрешенностью, с подчеркнутым
равнодушием, которое и бесит глупеньких девиц Вевельских. Им-то
мнилось, что Евдокия станет заискивать, золотом осыпать в попытке
снискать расположение новоявленной родни.
Богуслава осыпает.
Но ей не расположение надобно, а поддержка, когда…
…все ведь изменится.
И скоро.
Катаржину этакий ответ не порадовал. Она поджала губы, и без
того узкие, а ныне превратившиеся вовсе в черту. И лицо ее
сделалось еще более некрасивым.
Не в отца пошла, тот хорош, Богуслава видела портреты.