- Ратует, - подсказала Августа и модный журнал отложила.
Чего вычитала?
Что ей понадобится? Веер из страусовых перьев?
Или шляпка с дюжиной дроздов?
Горжетка на кротовьем меху? Новый корсет, который сделает ее еще
стройней, еще тоньше?
Экипаж?
Лошади? Собственный выезд, чтобы как у взрослой дамы?
Чемоданы из крокодиловой кожи, пусть бы и вовсе она не
собирается путешествовать… или собирается с Богуславой на воды, да
не наши, а заграничные, и на водах тех без чемоданов
крокодиловошкурых отдыхать вовсе невозможно…
- Благочестие – вот истинная добродетель любой женщины, особенно
– женщины знатного рода. Ибо сказано, что дева благородная
благочестива и смиренна, и свет ее души ярче света звездного, ярче
солнца самого и светил иных. И не шелками она богата, но лишь
делами добрыми…
Катаржина уставилась на Евдокию холодным рыбьим взглядом.
- Та же, - медленно продолжила она, - которая позабудет о
предназначении своем, отринув свет небесный по-за делами земными,
будет наказана…
И в гостиной воцарилось тревожное молчание.
- Что ж, - Евдокия усмехнулась. – Я рада, если тебе, дорогая
сестрица, хватает малого. Полагаю, добрых дел ты совершила
предостаточно…
Катаржина важно кивнула.
О да, помнится, она упоминала о том, что состоит в
благотворительном комитете.
И самолично вышивает салфетки для благотворительной ярмарки и
учит детей-сирот вышивке, и плетению кружев, и кажется, созданию
кукольной мебели…
…и чему-то еще, столь же ненужному…
- И я горжусь тем, что Боги соединили нас узами родства, -
Евдокия поклонилась, прижав ладони к груди, стараясь не слушать,
как колотится нервно собственное ее сердце. – И зная о твоем тайном
желании покинуть сей мир, всецело посвятить себя служению
Богам…
Младшие княжны синхронно вздохнули.
- …имела беседу с настоятельницей монастыря святой Бригитты. Она
будет рада принять тебя…
Катаржина скривилась.
О да, монастырь святой Бригитты, тихая скромная обитель, которую
в народе именуют Домом Кающихся. Принимают туда всех, вот только
идут большей частью уличные девки в попытке переменить жизнь, и
крестьянки, и вдовицы либо женщины одинокие, от одиночества
уставшие.
- Эта обитель… - мрачно начала было Катаржина.
- Скромна, - Евдокия перебила ее. – И весьма добродетельна. Они
не так давно открыли больницу для бедных. И приют при ней. Я готова
пожертвовать ему еще пять тысяч злотней, скажем, в качестве
приданого невесты господней.