Душу Эйна обуял страх и желание спасти друзей. Вижу, как он
цепляется за их мантии, как встряхивает за плечи, как сходятся
кулаки в драке и взгляды «друзей», переполненные презрением.
- Да ты просто трус, Стайс! Слабак! – злые выкрики Арноса.
- Тебе не место здесь! Да тебя нам Проклятые ниспослали! -
вторит ему Хилс.
- Ты не достоин стать избранным верховной Фимиилы, - не остался
в стороне и Гарвин.
И руки Эйна бессильно опускаются. Его друзья будто любовным
приворотом овеянные. Но к детям леса подобные проклятия применить
не выйдет. Это точно нечто иное. Было в их обожании что-то
ненормальное.
Я прикрыла лицо ладонью, когда нагрянувший ветер развеял эту
картину будто дым и явил другую.
Тот же зал собраний, но стены окрасились танцующими языками
зеленого пламени. Стеклянный прозрачный купол крыши впускал
падающие лучи полной луны. Старшие служители в черных мантиях
расписанные алыми рунами тащили сопротивляющегося Эйна в кровавый
круг. Резкий взмах кинжала, глухой рык Стайса и на его ладони кровь
выступила бисеринками, чтобы в следующее мгновение хлынуть ручьем
из глубокого пореза просачиваясь сквозь пальцы. Кровь последнего из
тайного круга замкнула пентаграмму призыва.
Отражаемые от всех стен, размеренно звучали слова заклинания и
клятвы вперемешку с криками Эйна о помощи. Но никто даже не
шелохнулся. Словно под мантиями служителей и вовсе никого не было.
Пустые оболочки. Марионетки управляемые Фимиилой.
Но клятвы были произнесены. Вырвавшийся из недр земли столб
черного пламени явил цербера. Огромный, трехглавый, не меньше
горного дракона, мощный, овеянный тьмой как покровом, с горящими
красными глазами. Когти рвали плиты зала подобно ножу бумагу.
Ярость ощущалась физически, разгневанному монстру не по нраву место
куда его призвали.
Восторженный вскрик черноволосой женщины, ликование в красивых
серых глазах и ужас Эйна, которым я задохнулась. И трое собратьев
уже не испытывающие того счастья, что им выпало. Вот они бросают
молящие взгляды на брата, что так отчаянно пытался уберечь их от
самоубийства. Они словно говорили: «Вчетвером!.. Вчетвером мы точно
выстоим! Давай же! Помоги нам!». И вот Эйн раскинул руки в стороны
к товарищам, подписывая и себе смертный приговор, как заведенный,
произнося слова клятвы:
- Я кровью своей дверь отворю. Магией цепи сломаю. Слугу ночи в
подлунный мир призову. Тебя, зверь, я в душу впускаю. С тобой
договор нерушимых сил заключу. Имя мое в нем – Господин. Имя для
зверя – Прислужник. Жизнь свою мне посвяти. Душу мою не пожри. Я
кровью своей клятву скрепляю.