Заметив это, староста поднялся из-за
стола и сделал приглашающий жест.
– Если вы почивать изволите, так это
вы лучше туда пройдите, – сказал он, указывая на низкую темную
дверь на улицу, почти вросшую в земляной пол хижины. – Там у меня
домик отдельный, навроде кладовой, а иногда его господам сдаю, кто
проезжает. Только редко кто тут проезжает, нынче-то. Времена-то
нынче, вона, какие…
Пройдя в крохотную темную хижину с
низким потолком, уставленную вдоль стен бочонками, от которых несло
чем-то кислым, я повалился на такую же, как в общей комнате,
длинную скрипучую лавку, подложил руку под голову, и тут же забылся
тяжелым дневным сном.
– Вот, а куру, значить, вечером, –
услышал я, сквозь надвигающийся сон, из-за двери приглушенный голос
старосты. – Покуда еще сготовится.
Проснулся я оттого, что кто-то
осторожно потряс меня за плечо.
– Эй, ваше инородие, вы бы вставали,
а то стемнеет уж скоро, – раздался рядом низкий мужской голос,
совсем непохожий на голос старосты.
Я с трудом приподнялся над лавкой,
уставившись на парня чуть помладше меня, светловолосого и крепкого,
в потрепанной куртке на шнурках и портках с черным кожаным поясом.
Выглядел он явно более щеголевато, чем прочее население деревни,
включая старосту.
– Ты кто? – спросил я, подавив зевок
и сев на лавку. Голова была тяжелой, словно горшок с кашей.
– Винсом меня звать, – охотно ответил
парень. – Я сын Густава, старосты здешнего. Он меня просил вас к
дальнему полю проводить. Ну, я сидел в сенях, ждал, будить-то вас
не хотел. Но сейчас-то уж дело к вечеру, думаю: вам же, поди,
подготовиться надо.
Я чуть расправил измявшуюся грязную
рубашку и выглянул в окно сквозь мутный пузырь. Солнце, в самом
деле, уже почти село: верхушки леса на горизонте полыхали алым.
– Спасибо, что разбудил, Винс, –
сказал я, потянувшись за ружьем и мешком с зарядами, который мне
Олег также любезно оставил. – Когда они обычно появляются?
– Мученики их знают, – пожал плечами
Винс. – Наши-то после заката давно на улицу не выходят – на всякий
случай. Може, и сразу, как стемнеет. Сейчас уж, почитай, что у всех
двери на замок.
– Ну, тогда давай готовиться, –
сказал я, прочищая ружье шомполом. – Топор поострее есть у вас?
– Найдем, – кивнул Винс. – Там это,
мать куру, значит, сготовила…
Я сглотнул, но понял, что есть мне
совсем не хочется. Дело было не только в давешнем горшке каши, но
еще и в волнении, заставлявшем мерный стаканчик с порохом в моих
руках дрожать и со звоном стучать о дуло ружья. Мне предстоял бой.
Первый бой, в котором я смогу рассчитывать только на себя.